свойства человека

Предисловие

Циолковский Константин Эдуардович великий Советский учёный изобретатель самоучка (1857 – 1935г.). Часть жизни Константин Эдуардович отдал точным наукам, часть космографии, или изучению вселенной, часть наукам историческим и социалистическим, часть и весьма значительную – изобретениям.

Мысли записанные учёным: «С тех пор, как я сознаю себя меня мучает желание не прожить без пользы для людей. Разумеется, каждый делает своё маленькое дело и тем уже полезен и необходим. И я таким делом не пренебрегал, будучи непрерывно 40 лет учителем. Но не всякий удовлетворится крохотными делами. Если есть сила, охота, желание и вера в себе, в возможность большего, то человек становится мучеником идеи до гробовой доски» …

«Я не говорю, что я не ошибаюсь. Мне кажется, что я прав. И всё же в моих мыслях нет ничего нецензурного. Я во всём мире признан основателем теории реактивных приборов.

Я изобрёл дирижабль, который в СССР признан лучшей системой.

Я первый дал теорию аэроплана.

Я произвёл множество опытов по сопротивлению воздуха. Перечислять всего не могу, многое ещё и не признано. Что же сделали мои судьи, чтобы иметь право запрещать мне свободно выражать свои мысли!» …………

***

Во вселенной господствовал господствует и будет господствовать разум и высшие общественные организации. Разум есть то, что ведёт к вечному благосостоянию каждого атома, разум есть высший или истинный эгоизм. («Монизм Вселенной») К.Э.Циолковский.

***

Овладев самостоятельно точными науками, вооружившись этими знаниями, К.Э.Циолковский с помощью своего гениального ума, выразил обще человечным понятным и доступным языком свои мысли в трудах. Мысли учёного ничто иное, как голос разума.

Человек

Свойства человека 1917год. Проверено автором в феврале 1932г.

Содержание

1. Свойства человека. Предисловие

2. Свойства физические, нравственные и умственные

A) Физические свойства: Б) Здоровье; В) Рост и сила; Г) Красота и долголетие; Д) Плодовитость;  Е) Зрение; Ё) Слух; Ж) Членораздельная речь; Слепота с глухотой; З) Осязание, обоняние и вкус

3. Органы чувств дают толчок для образования идей и воли. Цель мускульных действий и возникновения идей;  А) Порядок человеческих свойств;  Б) Умственные способности; Память и воспроизведение её мускулами;  В) Способность соображения, логика, математика

4. Чувства, наклонности, страсти

5. Отношение к природе

6. Отношение к животным

7. Эгоизм половой. Любовь. Симпатия и антипатия

8. Подбор родичей: естественный и житейский. Его влияние на потомство

9. Сознательное улучшение потомства при настоящих условиях

10 Отношение к людям. Правда и ложь

11. Стяжание и расточительность

12. Бескорыстие

13. Зависть

14. Эгоизм вообще, или себялюбие

15. Доброжелательство и сострадание

16. Самоотречение вообще

17. Справедливость

18. Злоба, гнев, мстительность, склонность к покаянию

19. Совесть

20. Кротость и великодушие

1. Свойства человека ▲

(1917г.)

Предисловие ▲

Какой смысл этой работы? Она и её продолжение представляют ту основу, тот материал, из которого будет построено общественное здание человечества. Архитектура этого здания определяется качеством материала. Но и сам он переделывается к лучшему под влиянием высшего социального строя…

Не надо смущаться употреблением мной привычных старых слов: надо только понимать их правильно, т. е. научно. Так под словом ДУША, ДУХ подразумевается мной не отдельное мифическое существо, независимое от тела и якобы оживляющее его, а совокупность свойств человека или другого животного. Значит, все животные имеют душу. Понятно, что в этом смысле душа и дух смертны, как смертны мозг и другие ФОРМЫ совокупности атомов.

Как разны животные, так разны и души. Также слово ДУХОВНЫЙ обозначает более тонкие и сложные свойства мозга, соприкасающиеся с миром идей. Идея же без работы мозга невозможна. Иногда словом дух я называю атом или его части, вообще, бессмертную сущность материи. ФИЛОСОФИЕЙ я называю ОБЪЕДИНЕНИЕ точных наук. Под БЕССМЕРТИЕМ понимается научная вечность атома или, вернее его частей, т. е. СОХРАННОСТЬ МАТЕРИИ, но не форм. СОВЕРШЕННОЕ СУЩЕСТВО есть конечный ПРОДУКТ ЧЕЛОВЕКА или животных иных миров. Под НЕПРЕРЫВНЫМ СУЩЕСТВОВАНИЕМ я подразумеваю бытие атома или вещества, переходящего бесконечное число раз от одного мозга к другому. ДУХ ИССЛЕДОВАНИЯ есть его характеристика, общее направление. ДУХОВНОЕ БЛАГО есть то, которое не совсем очевидно для средних людей, не проявляется сразу в виде хлеба, вещей и разных полезных предметов, но, в конце концов, оказывается несомненным и вполне материальным. Оно сказывается не сразу, а постепенно, иногда в отдалённом будущем. Для ограниченных людей оно не видимо. Таковы изобретения, научные открытия, общественные установления, распространение точных наук и т. д.

ПСИХОЛОГИЯ (рефлексология, или механичность – детерминизм) есть для меня механика мозга. БУДУЩАЯ БЕСКОНЕЧНАЯ ЖИЗНЬ есть переход материи животного или человека во вновь возникающие существа. Понятно, что это явление не имеет ни начала, ни конца, как их не имеет и сама вселенная… Предлагаемая работа не закончена: говорить о свойствах человека можно без конца. Но дух работы, её направление, я надеюсь, достаточно выяснен. Читатель может сам теперь продолжить этот труд. Однако легко сбиться с пути. Надо иметь высшую точку зрения – космическую. Следует смотреть с высоты небес, с высоты точных знаний. Этот высший взгляд выражен в моих трудах: МОНИЗМ ВСЕЛЕННОЙ, ЛЮБОВЬ К САМОМУ СЕБЕ и другие. Написана эта работа в 1917 году и до последнего времени (28 г.) перечитывалась, исправлялась и дополнялась. Понятно, что имеются в виду не СССР, а общеевропейские порядки.

2. СВОЙСТВА ФИЗИЧЕСКИЕ, НРАВСТВЕННЫЕ И УМСТВЕННЫЕ ▲

Свойства человека составляют основу того общественного строя, который он может вынести. Разнообразны свойства разных народов и рас. Даже животные одного вида чрезвычайно разнообразны. Между ними попадаются своего рода гении, о чём скажут дрессировщики. Это разнообразие служит и причиной разнообразия социального строя у разных народов.

Государственное устройство есть среднее выражение умственных, физических и душевных свойств народа, у которого мы видим эту общественную форму. Каждый народ достоин своей общественной конституции. (Если не считать влияние дипломатии, случая и силы инерции). Но нельзя того же сказать про одного человека, т. е. что Иванов, например, соответствует той республики, которая распоряжается в его стране.

Чрезвычайно разнообразны свойства отдельных лиц даже в самой маленькой стране, даже в семье. Может люди будут, при свете науки, рассортированы по своим свойствам, и каждая группа получит достойную общественную форму. Каждой группе награда по её свойствам. Понятно, почему изучение качеств человека должно предшествовать науке о социальном строе (или, по крайне мере, идти параллельно последней).

Свойства существ могут быть: физические умственные и нравственные. Все они есть результат строения тела, т. е. мускулов, мозга, печени, сердца, кровеносных сосудов, желудка и т. д. Под физическими свойствами я подразумеваю более растительные и животные свойства: здоровье, плодовитость, силу, осязание, зрение и т. д. Эти свойства у животных иногда даже высшего качества, чем у человека.

Умственные свойства больше всего присущи человеку – это память, воображение, логичность, творчество и т. п. Но их не лишены в малой степени животные, особенно высшие. Нравственные свойства в равной степени присущи человеку и животным. Например: голод, жажда, боль, ревность, любовь, дружество, бескорыстие, жестокость, доброта, правдивость, лживость. Говорят, что животные не знают лжи, но их хитрость и коварство разве не ложь? Стоит только уйти хозяйке, как кошка вскакивает на стол за мясом. А посмотрите, какой смиренницей она представляется при людях! По степени близости к человеку они бы должны расположиться в таком порядке: умственные, нравственные и физические. По степени близости к животным: наоборот. Чем ниже уровень животного, тем более преобладают физические качества, т. е. более простые механизмы.

Физические свойства не имеют большого общественного значения. Например, человек может быть слаб, некрасив, с несовершенными органами чувств, лишь бы он был достаточно здоров и не противен людям, не возбуждал бы отвращения: безобразием, запахом, неопрятностью или какими-либо болезнями опасными, заразительными или отвратительными. Да и то всё это терпимо при гениальности ума. Такой может вести обособленную жизнь, принося великую пользу людям, не стесняя их ничем.

Умственные качества тоже первостепенного значения не имеют для общественной годности человека. Если бы его ум был ограничен, как у муравья, то и это не исключает его ещё из общества, так как муравей имеет хорошо развитые, общественные инстинкты. (т. е. нравственные качества). Напротив, очень могущественный ум или талант, при отсутствии хороших социальных качеств, ставят такого субъекта очень низко на общественной лестнице. Он даже совсем может быть не годен для общественной жизни, если нравственно низок, если, например, ум этот направлен узко – эгоистично. В последнем случае его свобода, насколько, нужно ограничивается, но он остаётся полезным.

Нравственные свойства имеют первенствующее значение и могут, даже, при ограниченности человека в других отношениях, поставить его на большую высоту или хоть сделать пригодным для низшей социальной жизни. Физические свойства олицетворяются – здоровым животным, нравственные – Буддой или другими подобными, а умственные – людьми науки и дарования. Редко нравственные качества не находятся в связи с умственными и физическими. Обыкновенно, при нравственных качествах бывает достаточно и умственных, и физических. Также красота тела, нередко, соответствует и богатому внутреннему содержанию. Напротив, специальные таланты, редко сопровождаются гармоническим развитием всех способностей человека.

Развитие ума может преобразить и нравственный облик человека, как думал Платон и многие мудрецы. Всё же это будет довольно искусственное и малоустойчивое явление, разве зародится в юности и укрепится упражнением и сильной волей. Разумеется, нельзя довольствоваться муравьиным умом или его физической силой. Общественный человек должен обладать и некоторым минимумом ума, силы, красоты и здоровья. Одного нравственного чутья мало.

Цена человека есть произведение: 1) его растительных качеств (здоровья). 2) качеств органов чувств и 3) качеств ума и нравственности. Если какая ни будь печень, не действует, то и весь человек пропал, несмотря на гениальность ума, точность зрения, слуха и т. д. Как бы ни был хорош желудок, но если нет, логической способности мыслить, то не может быть и нравственной силы, и цена человеку ноль. Как бы ни сильна была логика человека, но если он не может справиться со своими страстями, то не достигнет он большой высоты. Также, если человек и глух и слеп, то трудно ему возвысится до среднего уровня и цена ему не будет велика.

При настоящем уровне знаний достоинство человека выражается произведением его здоровья, нравственных качеств и ума. Много и умных, и здоровых и нравственных людей, но и в одиночку эти качества не приносят плода. Всякое из них можно определить. Произведение этих трёх чисел и выразит цену человека. Если какого-нибудь, из этих качеств нет, например, здоровья, то и цена человеку ноль, так как нулю будет равняться произведение, как бы ни были велики ум и нравственность.

Конечно, в жизни ни одно качество не может быть точным нулём, но оно может быть иногда и отрицательным числом. Если, например, нравственные качества выражаются наклонностью к разрушению, убийству и другому роду преступности, то произведение будет отрицательно, как и само качество. Такой человек неизбежно ограничивается в свободе и тогда может быть даже полезен (оценка сделается положительной).

Не может быть отрицательным ни здоровье, ни ум. Поэтому произведение, выражающее цену человека, может только при его преступности сделаться отрицательным. Такой отрицательный человек тем вреднее, чем он сильнее и даровитее. Впрочем, и ум может быть отрицательным, как у душевно больных. Да и многие люди имеют отрицательный ум. Они делают дурное не по злобе, а по указанию заблуждающегося отрицательного ума. Можно считать и здоровье отрицательным, если оно служит причиной распространения болезней.

ФИЗИЧЕСКИЕ СВОЙСТВА ▲

Из них мы разберём: здоровье, рост, силу, речь, красоту, долголетие, плодовитость и органы чувств: зрение, слух, обоняние, вкус и чувствительность кожи, т. е. осязание или способность чувствовать прикосновение, давление, холод и тепло.

ЗДОРОВЬЕ ▲

Болезнь человека делает его бессильным, неработоспособным, мучением для себя и других – даёт такое же больное потомство. Может ли быть здоровье нежелательным? Однако человек может быть больным всю свою жизнь и иметь высокую общественную оценку, если другие его качества драгоценны для общества, например, он, может быть сильным мыслителем, изобретателем, писателем, творческим деятелем, даже гением. Лежачее и болезненное состояние не всегда упраздняет полезную общественную деятельность. При больших дарованиях общество даже будет добиваться потомства от больного гения. Но если от больного ничего хорошего нет, если он ничего не даёт, кроме болезни, то он лишается права иметь детей, хотя может заключить брак, если найдётся желающий супруг. Кроме запрещения иметь детей, больной не только пользуется тем же, чем и другие, но даже большим, сообразно его состоянию: именно – уходом, лечением, вниманием и особым помещением, необходимым для больного.

Всякий человек может родиться больным, сделаться им во всякое время своей жизни – временно или навсегда. В лице больного мы приветствуем невинную душу (под душой подразумевается совокупность свойств мозга животного). Каждый из нас непременно, если не в этой, то в будущей жизни будет в таком же печальном положении. И вот каждый спокоен и радостен. Он думает: когда и со мной это случится в моей будущей жизни, и за мной будут так же ухаживать и мне выразят то же милосердие. Великое дело – спокойствие всякой души за будущее и её радостное настроение. И оно уже вознаградит человечество за жертвы несчастным. Ибо спокойствие духа рождает его силу и способствует плодотворной деятельности.

Истребляя негодных, мы как будто делаем добро обществу. Но это большое заблуждение. Полученное добро в миллионы раз меньше того зла, которое происходит от мук сострадания людей и их беспокойства за их собственное будущее в случае несчастия с ними в настоящей или последующей жизни.

РОСТ И СИЛА ▲

Чрезмерно маленький рост, например, мышиный ограничивает объём мозга и мускульную силу. Первое нетерпимо (так как делает умственные способности маленькими), со вторым – можно мириться. Большой рост хорош только до известного предела. Механика показывает, что если бы рост человека увеличился раза в 2–3, то он бы чуть волочился, едва справляясь с тяжестью своего тела. Мозг бы был больше, но и слабость тела и полная неработоспособность также неприятны. Итак, рост желателен средний – от полутора до двух метров. Конечно, возможны и большие уклонения. Маленькое тело, например: в 50–100 сантиметров, ещё может иметь вполне достаточно мозга, особенно, если он высшего качества (устройства).

Мускульная же сила не имеет важного значения. Притом это значение будет всё умалятся по мере использования сил природы. За человека будет работать энергия солнца. Он только распорядитель машин и побудительная причина для проявления сил природы в его пользу. В некотором отношении маленькие люди, например, в 1 метр ростом, имеют преимущества. Именно, их мускулы легче справляются с тяжестью своего тела. Если бы не уменьшение объёма мозга, то выгодно было бы уменьшение человеческого тела до мышиного размера. Человек мог бы летать тогда собственной силой, прыгать на относительно страшную высоту, поднимать громадные, сравнительно, грузы, обладать огромной, относительно, мощью и т. п. Но ум делается мышиным – вот в чём горе. Силой мышиной можно обойтись, но не мышиным мозгом. При уменьшении же роста только в два раза, объём мозга может остаться неизменным, только голова будет сравнительно с телом велика и человек будет некрасив с обычной точки зрения, напоминая больного ребёнка или больного водянкой мозга. Собственно, вес мозга может даже (абсолютно) возрасти с уменьшением роста человека.

Механика показывает, что, например, с уменьшением роста вдвое, относительная энергия его мускулов увеличивается так же вдвое. Так, он может тогда поднять уже не одного такого карлика, как он, а троих (так). Если он весит пуд (16,38кг) то может поднять 3 пуда (49,14кг). Два пуда (32,76кг) избытка силы могут пойти на поднятие большого мозга. Это покажется уродством физическим, но не умственным. Но почему-то природа этого не делает. Именно потому, что пока имеет больше значения абсолютная физическая сила. Потом затрудняются и роды. Кроме того, большой мозг и ПЕРВОЕ увеличение умственных сил рождают пессимизм, альтруизм, которые не способствуют в настоящее время борьбе за существование и прекращают род необыкновенных людей с большим мозгом.

Если бы люди, жили на планете с большей тяжестью, например, на Юпитере, то рост и мозг поневоле бы уменьшились. Так, для этой планеты, все линейные размеры тела и его частей уменьшились бы в 2 раза, а масса их в 16 раз. Мозг вышел бы маловат – на степени, примерно, собачьего. Наоборот, если бы мы жили, положим, на луне, где тяжесть в шесть раз меньше, то рост мог бы быть, при полной свободе движений, в 6 раз больше. Масса могла бы увеличится в 216 раз. Также на Марсе и Меркурии масса мозга могла бы увеличится в 8–10 раз. В среде без тяжести размеры тела и мозга могут быть неопределённо велики. Но, конечно, есть другие физиологические условия, препятствующие неограниченному применению этого закона, именно – всё большее и большее увеличение сложности тела.

Мы тут, в общем, принимаем умственные силы пропорциональными объёму мозга, но надо ещё принять во внимание качество мозга, или его строение. В жизни, обыкновенно, чем больше мозг, тем качество его ниже, но, конечно, не всегда. Мускульная сила, предполагая подобие в строении одного вида (разного роста), пропорциональна квадрату роста, если не обращать внимание на ослабление этой силы весом самого тела и его членов. Например, при увеличении роста в 3 раза, вес и масса увеличиваются в 27 раз, а абсолютная сила в 9 раз. Работа в единицу времени увеличивается также в 9 раз. Так, что работа и сила не пропорциональны массе, но отстают от неё. Вследствие этого толпа карликов, такого же общего веса, как толпа великанов, выделяет больше работы в единицу времени. Этот вывод ограничивается, если тело усложняется. Всё же увеличение работы отстаёт от увеличения массы.

Техническая аналогия: несколько небольших моторов выделяют больше мощности, чем один большой двигатель, такого же веса, как все маленькие вместе.

Итак, не только малорослый легче справляется с собственной тяжестью, но и выделяет, сравнительно, больше энергии. Строение тела его будет также проще. (См. мою «Механику в биологии»). Но всё это ничтожно в сравнении с силой мозга. Поэтому едва ли люди будут уменьшать подбором свой рост. Особенно он должен увеличится, когда людей будет окружать меньшая тяжесть или полное её отсутствие. Естественный подбор увеличивал рост животного ради успешной борьбы его с врагом как с помощью физической, так и умственной силы. Только земная тяжесть положила предел этому увеличению. Я говорил, что, например, человек вдвое выше среднего роста будет весить в 8 раз больше, т. е. 32 пуда (524,16кг) и едва поднимет самого себя: тяжесть поглотит всю его силу.

Животные большего веса, чем человек, должны, благодаря этому, опираться на 4 конечности. В воде, где тяжесть существ уничтожается, или уравновешивается водой, возможны огромные размеры существ, как и там, где нет совсем тяжести. Мозг таких существ природа не сочла нужным увеличивать пропорционально массе их тела, в противном случае человеку пришлось бы плохо (если у водных существ, возможно, было развитие техники). Объём мозга со временем непременно возрастёт в несколько раз. Сейчас он составляет менее 2% всего веса, тогда как мускулатура и пищеварительные органы составляют в десятки раз большую часть.

КРАСОТА И ДОЛГОЛЕТИЕ ▲

Конечно, представление о красоте субъективно. У каждого человека свой идеал красоты. Сначала красотой была, вероятно, совокупность здоровья, силы, ловкости, искусства, долголетия, плодовитости, ума и других хороших индивидуальных или общественных качеств. Потом примешались ложные признаки красоты, которые обманчиво покоряли людей обоего пола и вырабатывались путём естественного подбора, как худая трава в поле.

Прежде, привлекательные черты наружности были истинными признаками целомудрия, плодородия, ума, ловкости и других хороших качеств человека. Потом же сделались ложными и стали гибелью людей. И сейчас красота иногда говорит правду, иногда ложь. Я здесь подразумеваю не ложную красоту, а просто, некоторую привлекательность и больше ничего. Она должна быть хотя бы в самой незначительной степени, чтобы люди тянулись друг к другу, а не отталкивались, и чтобы совместная жизнь не была в тягость. Это красота имеет ценность. Красота же покоряющая, деспотическая, бессмысленная сила, орудие зла – это другое дело. Она враг для людей. Всякую красоту будем ценить по плодам её…

После рождения человека проходит много времени, прежде чем он достигает полной работоспособности мускулов и мозга. Если после этого он скоро умирает, то польза от него человечеству чисто отрицательная, так как он только поглотил силы человечества на своё развитие, не возвратив, их плодотворной работой. Человечество с таким потомством не может существовать. Дефицит поглотит его. Нужно, что бы человек жил после его сформирования, по крайне мере вдвое больше того, сколько прожил, развиваясь, т. е. лет до 60. Кроме того мозг развивается гораздо медленнее и наибольшей силы, и работоспособности достигает позже образования тела. Иногда его совершенствование продолжается до 60 и более лет. Поэтому сформированием человека, нужно считать образование его мозга, и поэтому брать не 20, а лет 30 и более. Значит, жизнь должна продолжаться, чтобы окупить себя, до 90 и более лет. Вообще, долголетие есть качество выгодное для людей. При одинаковых дарованиях, род должен, ценится пропорционально долголетию своих членов. Помимо того, всякому человеку хочется жить подольше. Человечество было бы довольно, если бы люди совсем не умирали. Таков идеал. Как было бы хорошо, если бы, хоть гений и таланты продолжали жить среди нас бесконечно.

Может быть скажут. Куда же девать в случае бессмертия, такое множество людей! Им не найдётся места на земле! … Но человечество тогда бы достигло величайшей степени силы ума и техники. Оно одолело бы земное тяготение и нашло бы выход в безграничное пространство – вне земли. А там нас ожидает в 2 биллиона раз большая энергия солнца и бесчисленное множество иных солнц, т. е. буквально бесконечность и беспредельность. В них не может быть тесно и бесчисленному роду высших существ.

Возражения ещё сделают: современный человек, скажут, крайне несовершенен. Если он останется жить вечно, то и несовершенство его останется с нами. Такой же несовершенный род он и породит. Отвечу на это, что может быть он не останется неизменным, а будет совершенствоваться по мере продолжения своей жизни! Человечество молодое, путём отбора, будет идти вперёд и он, наш старик, не будет отставать… Возможно ли это, не знаем.

Вообще же тело старится, покрывается морщинами, слабеет физически, нравственно и умственно, становится самому себе и другим в тягость. Если это всё будет устранено, то останутся ещё случайные повреждения, неизбежные в течении долгой жизни – потеря глаза, повреждение слуха, если это всё найдут возможным исправлять, то нечего возражать против долголетия. Будем стремиться к нему, и ценить его, насколько оно полезно для человечества.

Ведь может быть итак, что человек окажется полезен для общества только до известного возраста, за которым от человека, как от ребёнка образуется только дефицит. Если он не велик, то это терпимо, но если он растёт непрерывно и бесконечно при расслабленном долголетии, то он грозит гибелью людям… Могущество их, будет весьма велико, сотни лет могут содержаться бессильные и старцы.

Но всему есть предел. И смерть может оказаться благодетельным явлением, хотя решить этот вопрос окончательно сейчас невозможно. Всё же я отнюдь не хочу сказать, что старики, слабые и не совершенные должны уничтожаться при чрезмерном долголетии. Если бы они даже были бессмертны и совершенно бесполезны, то и то я этого не допускаю. Почему? Потому что это произведёт панику в народе и отвращение к новому строю, также и в силу нашей этики. Я только думаю, что чрезмерное и не выгодное долголетие может быть, и устраняемо путём искусственного подбора, как и все другие недостатки человечества. Такому несовершенному роду ставят препятствия, даже не к заключению браков, а только к рождению детей.

На практике старики самым незначительным напряжением ума и физических сил могут быть чрезвычайно полезны человечеству. Всё же человеческий ум, как он не будет ослаблен, незаменим и драгоценен.

Выгоднее, чем добиваться чрезмерного долголетия, сделать кончину человека безболезненной. Это и возможнее. Что же касается до бессмертия, то дух и так никогда его не лишается. ПОД СЛОВОМ ДУХ МЫ ТУТ ПОДРАЗУМЕВАЕМ ВЕЧНЫЙ АТОМ, ИЛИ ЕГО ЧАСТИ, ВООБЩЕ, НЕИЗМЕННУЮ И НЕУНИЧТОЖАЕМУЮ СУЩНОСТЬ МАТЕРИИ.

ПЛОДОВИТОСТЬ ▲

Есть, однако, другое достоинство человека, которое конкурирует с долголетием – это способность его размножаться. Если пара людей разного пола способны производить пару в течение своей жизни, то вот уже человечество и бессмертно, и это общее бессмертие пока выгоднее для него, чем бессмертие личное. В самом деле, глубокая старость беспомощна и не может сама себя поддерживать, между тем как молодое поколение поддерживает не только себя, но и своих стариков.

Чрезвычайную важность имеет способность размножения! При благоприятных условиях, одна пара в течение жизни может производить десяток пар и более. В среднем тогда, через 30 лет, от зрелой пары получается ещё 10 зрелых пар; через 60 лет их уже будет 100 пар, через 90 – тысяча пар. Довольно 180 лет, что бы население увеличилось в миллион раз и 270 лет, чтобы в миллиард раз. Через 300 лет от одной пары получится в 13 раз большее население, чем какое сейчас имеет земной шар. Что же если бы эта пара была бессмертна, но не имела бы способности размножаться! Через 300 лет она бы здравствовала, но где, же эти миллиарды людей, которые возможны при размножении? Один человек не может господствовать над земным шаром, каким бы он могущественным и долголетним не был. Нужны миллиарды населения и их может дать одна пара, если обладает способностью деторождения.

Понятно, что в естественном подборе, в борьбе за существование родов, способность размножения победила долголетие. Если бы, например, какая ни будь пара с её потомством имела продолжительность жизни в 300 лет, а другая только в 40, но первая давала бы в течении 20 лет половой жизни 5 пар, а вторая 10, то по истечении 300 лет, первая пара дала бы только 10 миллионов пар потомства, а вторая – 10 миллиардов, т.е. в 1000 раз больше. Разумеется, второе потомство совершенно затмило бы первое несмотря на некоторое изобилие в нём старцев.

И в новом обществе способность деторождения должна цениться очень высоко. Это одно из самых драгоценных свойств человека. Она даёт нам совершенно быстро преобразить человечество в лучшую сторону. Одна гениальная, даровитая, долголетняя и общественная пара может через 300 лет, своим совершенным потомством, вытеснит всё несовершенное человеческое потомство, если прекратить или замедлить его способность размножаться. Но к серьёзному усовершенствованию человечества придётся ещё не скоро приступить, до того пустынна Земля и до того нуждается она в заселении.

Была борьба между долголетием и силой размножения индивида. Естественный подбор увеличивал и долголетие, и плодовитость. Но плодовитость давала больше преимуществ, чем долголетие. Поэтому долголетие, достигнув достаточной величины, именно удвоенного или утроенного времени полного развития, остановилось в своём движении. Способность же размножаться достигла высшей степени. Плодовитость не только заполняла мир и вытесняла, таким образом, конкурентов, но давала обильный материал для естественного подбора и улучшения рода.

Сначала, у предков человека, плодовитость была громадна или достигла максимума. Затем, у более совершенных форм, прогрессировала величина тела, долголетие, а излишняя плодовитость падала. Но и у человека она ещё достаточно велика. Падение её ещё возможно, но не желательно.

Как же относится к роду не долголетних и бесплодных? Не долголетние могу в короткий срок сделать более для человечества, чем иные долголетние в сотни лет. Так же и бесплодные могут быть драгоценны. Но и те, и другие, не давая или не успевая дать потомства, к сожалению, сами погасают свой род. Может быть особыми браками, условиями или приёмами можно удлинить их жизнь и жизнь их рода. Напротив, плодовитость несовершенных родов должна путём искусственного подбора ослабляться или уничтожаться. Для них не долголетие и бесплодность – достоинство. Для средних же и высших людей они – недостатки. Они погашаются сами собой, но могут погашаться и людьми таким образом: родственники бесплодных и не долголетних будут иметь меньшее право на деторождение, чем долголетние и плодовитые тех же хороших свойств. Однако может случиться, и на самом деле бывает на практике так: родители производят и плодовитых, и бесплодных. В этом смешении общая плодовитость может быть даже сильнее, чем у непрерывно плодовитых. Также и другие качества родных братьев могут быть разнообразны. Надо ценить среднюю силу рода.

ЗРЕНИЕ ▲

Зрение важнейший дар природы. Глаз даёт человеку наиболее обширное представление о вселенной. Уже за несколько км или вёрст (1 верста – 1066,8м) слух не даёт никаких сведений о мире. Большая часть мира заполнена пустым пространством или эфиром. Но там слух совершенно бесполезен, зрение, же работает. Осязание и вкус дают понятие о вещах только при соприкосновении их с кожей. Запах также не распространяется далеко. Напротив, глаз говорит нам о мирах, находящихся от нас за квадриллионы вёрст. Страшно подумать, чем был бы мир разумных существ без зрения! Поэтому мы особенно должны ценить зрение, его качества и стремиться к усовершенствованию их.

Близорукость и дальнозоркость легко устранимы с помощью хороших очков и потому этот недостаток не особенно важен, хотя и его нужно избегать. Очки стесняют человека и усложняют жизнь, да и не при всяких расстояниях достигают цели. Астигматизм хуже, но и он устраним. Однако, могут быть такие неправильности в форме частей глаза, что их нельзя устранить стёклами.

Неспособность хорошо различать цвета, доходящая до полного слияния всех цветов (дальтонизм), очень печальный и пока неустранимый недостаток. Грустно видеть небо таким же серым, как луг. Но это ещё ничего, в сравнении со слепотой.

Бывают разные её степени. Иной человек только видит хуже других и требует сильного освещения. Эта слабость постепенно увеличивается, доходит до полной мёртвой слепоты, когда человек чувствует себя, как при отсутствии света или при завязанных плотно глазах.

Бывают одинаковые недостатки в обоих глазах, бывают и разные – это хуже. Один глаз, например, бывает близоруким, а другой дальнозорким.

Все недостатки и достоинства органа зрения должны исследоваться, оцениваться и приниматься во внимание при оценке человека.

Представим себе человека совершенно слепым, даже слепорождённым. Исцелить его люди бессильны. Что из него может выйти и можно ли допустить от него потомство? Отношение к нему людей, конечно, должно быть превосходным. Но ему тяжело среди нормальных людей, обидно за свой недостаток, который им будет чувствоваться на каждом шагу при столкновении со зрячими.

Ему легче с людьми такого же свойства, с такой же степенью слепоты. Поэтому слепые имеют право на особый приют, приспособленный для них и придуманный сообща ими и нормальными людьми. Такой приют должен быть под главным надзором зрячих. Они должны, отбывая эту повинность, играть служебную роль, т. е. облегчать участь слепых. Может быть большинство их, в самой тяжкой форме слепоты, будут малополезны человечеству и не могут оставить для людей потомства. Однако, нельзя того же сказать про всех.

Какого развития они могут достигнуть и насколько могут быть полезны? Они обладают осязанием, слухом, вкусом и обонянием. Весь их духовный мир наполняется этими чувствами. Они помнят запахи, вкусы, формы, звуки, тепло, холод, жар. Этот мир ещё довольно богатый, чтобы дать силы для ума и воображения.

Главное развитие слепых должно основываться на ощупывании и изучении самых разнообразных форм и вещей. При этом должна развиваться их речь, пространственные соображения, способность чтения по выпуклым буквам и письменность с помощью письменных машин, выдавливающих буквы.

Слепым, я думаю, доступны самые точные представления о формах и движении, т. е. геометрия и механика, а вместе с этим все научные представления. Про музыку и говорить нечего. Доступны им множество искусств и ремёсел. Итак, это люди, несомненно, полезные для человечества.

Отличающиеся особенными дарованиями – должны допускаться к размножению рода, если найдутся желающие вступить в брак с такими слепыми. Вероятно, только небольшой процент рода от таких браков будет давать слепых. Брак слепых со слепыми будет заурядным явлением. Но большинство таких браков должно искусственно оставаться бездетными.

Некоторые слепнут в детстве, в молодости или в старости. Чем раньше наступает слепота, тем хуже, тем меньше шансов для позволения размножаться. Потерявшие зрение от несчастия судятся иногда за неловкость, вообще же для них размножение допустимо.

Меньшие степени слепоты, конечно, могут дать ещё гораздо больше плодов. Если слепота легко устранима, также и недостатки зрения, то, разумеется, это увеличивает оценку человека и даёт больше прав на потомство. Некоторые слепые могут оказаться, так гениальны, так драгоценны для человечества, что род их, даже при слепом потомстве, будет самым старательным образом поддерживаться. Вообще люди с физическими недостатками иногда имеют особенные таланты.

СЛУХ ▲

Другой, гораздо менее важный орган чувства – слух. Печальна жизнь глухого, если даже этот недостаток ещё не достиг полной степени развития. Даже тугоухость, или тупость слуха ужасна. Как грустно лишиться поэтических звуков леса, моря, воздуха, животных, не улавливать тонких оттенков человеческой речи и даже звуков машин и разных приборов. Что же представляет полная глухота! И тугоухий среди людей чувствует себя униженным, не равным, не разбирая речи и отвечая невпопад. И ему нужно подобное ему общество, чтобы не чувствовать себя постоянно огорчённым. И такому нужно особенное внимание и льготы.

Могут быть разные степени глухоты, притом и легко устранимые лечением или слуховыми приборами. Но мы остановимся на полной глухоте от рождения и неизлечимой, сопровождаемой немотой. Как может развиваться такой человек, в каком обществе он должен жить и насколько может быть полезен человечеству?

Впечатления глухие получают обильные и достаточные для развития представлений и самостоятельной деятельности ума. Но как сделать глухому доступной науку, мир человеческих идей, унаследованных от предков – гениев, если слова и звуки ему недоступны? Положим, систематические музеи всех наук, искусств и ремёсел могут многое дать для развития ума и знаний. Но всё ли? Мне трудно себе представить, насколько это развитие может заменить обучение при помощи слов и книг.

Теперь глухо-немых учат произносить буквы с помощью движения их гортани, языка, губ и челюсти. Им показывают, что нужно для этого сделать с их ртом, языком и гортанью. Смотрясь в зеркало, они скоро достигают произношения определенных звуков, которые хотя и не слышат, но чувствуют, замечают или видят, смотрят в рот говорящему. В то же время им показывают и начертание этих элементарных звуков. Затем учат произносить сочетание букв, слова, короткие и длинные, показывают картинками или предметами значение их. В конце концов, их выучивают говорить совершенно сознательно, хотя они и не слышат собственных речей, также, как и речей других людей. Но изучивши хорошо необходимые формы и изменения губ, языка и челюсти и наблюдая внимательно это у говорящих с ними людей, они читают речь по губам, с помощью глаз. Не знаю, насколько это обучение совершенно и трудно. Думаю, что далеко от совершенства.

Разговор с помощью пальцев, хотя и кажется оживлённым, но на самом деле течёт чрезвычайно медленно. Первый приём обучения, кажется совершенней и стал применяться только в последнее время. Если он и затрудняет ещё понимание речей, то не затрудняет их произношение, открывает глухому чтение книг и позволяет самому писать.

Глухой бесконечно счастливей слепого! Глухому мир представляется полнее, интереснее, красивее в особенности, когда он освоится посредством образования и чтения с миром наук. Глухой может свободно странствовать по всему миру, пользуясь надписями, речами и некоторым их пониманием с помощью наблюдения губ говорящего. Слепой должен постоянно спрашивать дорогу, проводника и ощупывать окружающие предметы. Ощупывая, он может, впрочем, разобрать выпуклые буквы и читать надписи, объявления и вывески, устроенные специально для слепых, в определённом известном месте. Но такого внимания для них пока нет. Да и какая цель путешествия слепого, если вся вселенная ему кажется тьмой! Только звуков много, а это тоже мир и мир интересный.

Конечно, и глухота большой недостаток, скорей несчастие для самого глухого, но он совсем не лишён возможности быть почти так полезен людям, как и человек со слухом: ему доступны все роды физического и умственного труда, кроме искусства пения и музыки. Глухота при оценке человека будет минусом, но не таким большим, как слепота. Обучение глухого сильно сократит этот недостаток.

Всё же и глухой может требовать специальной обстановки, равного ему общества и особого внимательного к нему отношения здоровых. Глухие более чем слепые имеют прав на потомство, в особенности даровитые, трудолюбивые, вообще полезные людям. Потомство гениальных глухих, как и гениев с другими самыми ужасными недостатками будет всеми мерами поддерживаться. Удачные браки с нормальными людьми могут устранить их недостатки, сохранив гениальность рода.

Обучение глухих затруднительно, и не все глухие могут достаточно обучиться. Не надо забывать, что это тоже минус. Как член общества он также слаб и несчастен. Глухому, кажется, менее доступен мир накопленных человеческих идей, т. е. науки. Но те из них, которые обучены сознательному чтению и склонны к умственной самодеятельности и к творчеству, могут сделать большие открытия, так как более могут углубиться в науку, не слыша кругом суетных речей. Слепым, напротив, благодаря слуху, доступнее наука и с помощью слуха, и с помощью чтения пальцами выпуклых букв. Но внешний суетный мир, врываясь непрерывно ему в душу через орган слуха, мешает самостоятельной деятельности. Слепые более склонны будут к учёности, а глухие к творчеству. Первые ближе к людям, вторые – к природе и идеалам.

Мир исключительно из слепых возможен, но жалок. Мир глухих – совсем другое дело. И сейчас зрение надписями, картинами и книгами говорит нам без звуков. Глухие могут свободно разговаривать посредством письма. Применение звуков к выражению мыслей и идей так условно! Языков такое множество, что племена и так как бы глухие по отношению друг к другу. Если бы разумные существа жили вне атмосферы, то произношение звуков и сообщение через них было бы затруднительно. Люди бы лишились разговора и прибегли бы к свету, как способу обмена идеями.

Сообщения с разумными существами иных планет совершенно немыслимо с помощью звуковых языков. Со временем может быть будет, создан особый мимический, световой язык, общий для всех народов и всех разумных существ иных миров. Зачатки мимического языка уже существуют, но он чрезмерно условен или связан со звуковым языком, ещё более условным. Напомним язык жестов, к которому прибегают глухонемые и люди с ними сообщающиеся. Некоторые глухие понимают говорящего по губам. Незнающие языка иностранцы прибегают к мимике. Синематограф разве не говорит нам! Письменность есть тоже зрительный язык. Первые её зачатки были картинами, как в синематографе.

Что-то вроде быстрого рисования, образования картин, соответствующих идеям, составляет сущность зрительного языка, доступного всем народам и всем разумным существам вне Земли. При жизни вне атмосфер, при жизни в эфире исчезнет и слух, как ненужное качество. Останется зрительный язык и будет мир зрячих, но глухих существ. Мир слепых кажется невозможным. Хотя мы и видим его в царстве животных, но он не находится на ступени сознания и разума. Там же находим и мир глухих, чем ниже создание, тем меньше в нём чувств и тем несовершенные они.

ЧЛЕНОРАЗДЕЛЬНАЯ РЕЧЬ. СЛЕПОТА В СОЕДИНЕНИИ С ГЛУХТОЙ ▲

Конечно, можно выражаться мимикой или письмом, но гораздо удобнее звуковое слово, которое может служить для сообщения и в темноте. Может быть она, и ночь способствовали созданию слуха и речи. Отсутствие этой способности, если оно неизлечимо, составляет минус при оценке человека. Неправильность речи, неразборчивость, слабость звука – также. Но такой, слыша хорошо других, может отвечать письмом или через товарища. Не желательны эти недостатки, хотя и гораздо более терпимы, чем глухота или слепота. Впрочем, слабый голос можно усилить посредством снаряда (специального техн. устройства). Недостатки речи тоже можно иногда устранить хирургическим путём. Немота от рождения, или приобретённая во время детства бывает иногда следствием глухоты. Последняя немота может быть возвращена, как я объяснял.

Слепота в соединении с глухотой качество ещё более печальное. Трудно даже вообразить, как развивать таких несчастных! Как сделать им доступной науку, ремесло или другую полезную деятельность. Но и тут возможны дарования, бесценные качества и проявления, и тут нельзя категорически отрицать право размножения. Эти роды и сами будут погасать себя, так как не будут находить супругов. Но в случае гениальности человечество само должно стремиться к получению от них потомства. Своей силой оно может способствовать добровольному браку или хоть оплодотворению согласившейся женщины.

И уход за этими несчастными труден и способы обучения. Но каждый из нас может быть таким во всякую минуту этой жизни или будущей, посмертной. Поэтому, как бы ни был человек несчастен, убог и обижен природой, наше прямое эгоистическое чувство заставляет нас заботиться о нём, как о самом себе.

Основа для обучения слепо-глухих – осязание. Развитие достигается ощупыванием самых разнообразных предметов, деятельностью обоняния, вкуса и осязания. Пространственные понятия – геометрия, механика, а, следовательно, и все основы науки им доступны. Но как образовать язык, который бы связал этих несовершенных между собой и с нормальными людьми! Я думаю, этот язык осязания, язык щупальцев. Только при полной близости возможен будет условный и ограниченный разговор с такими несчастными. Гении создадут этот язык осязания и помогут нам облегчить жизнь страдальцев. Язык этот может состоять в том, что глухо-слепой проводит пальцем по голой коже (напр., лба, груди, ладони) такого же или нормального человека. Очертание проводимых кривых могут условно давать понятие о предметах и мыслях, которыми занято воображение глухо-слепого.

Мир глухо-слепых возможен, но ещё более жалок. Пока на земле он выражен очень низкоорганизованными животными. Впрочем, у них находят иногда зачатки зрения.

ОСЯЗАНИЕ, ОБОНЯНИЕ, ВКУС ▲

Можно представить себе людей, не имеющих этих чувств. У них на самом деле от рождения или болезни нет обоняния, ослаблены осязание и вкус. Кажется, что если и совсем их нет, то это ещё не особенно важно, если остаются зрение и слух. Отсутствие осязания заставит человека падать в темноте или с закрытыми глазами, также – выпускать из рук вещи, не чувствовать преград, при тех же условиях. Но может быть, зрение и воля могут возместить эти недостатки, по крайней мере, при свете и нормальном зрении.

Отсутствие обоняния не будет удалять человека от вредных запахов, дурного воздуха. Но среди здоровых и нормальных людей воздух и так чист. Также и отсутствие вкуса, хотя и лишает, человека наслаждения есть, но не лишает возможности в общежитии здорово питаться. Отсутствие обоняния лишает больного удовольствия испытывать запах полей, лесов, цветов, снега, и т. д., но это уже совсем не важно.

Из этих чувств самый серьёзный недостаток – болезнь осязания. Так же чувства холода, жара, теплоты, свежести не бесполезны. Но при культурной и общественной жизни отсутствие и этих чувств для некоторых, в виде исключения не очень опасно.

Допустим, что у человека нормально осязание, но совершенно отсутствует вкус и обоняние. Тогда как будто человек лишается массы наслаждений. Жизнь теряет больше половины своей привлекательности. Можно хорошо питаться, быть здоровым, деятельным, но гастрономические удовольствия исчезли. Питание становится скучной обязанностью. На самом деле, такой субъект столько же выиграет, сколько проиграет. Чувству наслаждения при еде и при других удовлетворениях предшествует неясное желание, которое производит сначала беспокойство, нетерпение, а далее страдание, называемое голодом, жаждой, страстью, и т. д.

Желания, накапливаясь, делают жизнь тягостной, мешают работе, делу сострадания, любви к ближнему и мучают человека тем больше, чем удовлетворение аппетита или другой потребности необходимей. Отсюда даже убеждение людей, что жизнь вообще неприятная штука. Но эти пессимисты забывают про те наслаждения, которые они испытывают при удовлетворении своих потребностей. Ведь они явились не сами собой, а только вознаграждением за муку желаний. Вот поэтому-то не чувствующие вкуса пищи, запаха цветов лишены хоть отчасти мук желаний. Их жизнь течёт ровнее: они не испытывают чувства голода, жажды и прочее. Поэтому самочувствие их выше, ровнее, так как оно не поднимается во время обеда до значительной высоты, как у здоровых.

Можно представить себе человека совершенно без органов чувств. Может быть, и есть такие случаи в жизни. Если это от рождения, то человек не получает никаких впечатлений для развития ума, и поэтому трудно представить себе душевное состояние такого существа. Оно всё же не так печально, как в том случае, если человек нормальный и развитый ТЕРЯЕТ те же органы. Вместе с этим он теряет и связь с миром, но воображение и ум продолжают работать. Состояние — это ужасно и едва ли может продолжаться долго без разрушения самой жизни. И эти случаи возможны.

Есть ещё половые: зрение, слух, обоняние и осязание.

3. ОРГАНЫ ЧУВСТВ ДАЮТ ТОЛЧОК ДЛЯ ОБРАЗОВАНИЯ ИДЕЙ И ВОЛИ. ЦЕЛЬ МУСКУЛЬНЫХ ДЕЙСТВИЙ И ВОЗНИКНОВЕНИЯ ИДЕЙ ▲

Органы чувств – те двери и окна, через которые внешний мир воздействует на человека, возбуждая мысль и мускулы. Последние приводят в движение члены тела, самые органы чувств (напр. Глаза, у животных – уши), голос, кожу, разные железы, и всё то, что заключает в себе мускульную ткань. Органы чувств, принимая впечатления, откладывают их в мозгу, обогащая мир воображения, память, образуя идеи.

Этот мир работает всегда и даже без впечатлений от внешнего мира. Он может также, сам по себе возбуждать мускулы и составляет волю. Он может служить источником новых идей, вследствие комбинации старых. Впечатления от органов чувств, уже забытые, имеют способность неожиданно восстановляться и приводить в действие другие идеи, а эти производят движение мускулов.

Возникающие или ранее образованные идеи служат для сохранения человека, его тела, (целость, питание, тепло и проч.), для соединения его с супругом, для произведения рода, для сохранения супруга и детей, для сохранения потомства, рода, села, города, страны, человечества и всего существующего. Последние импульсы всего слабее, у многих людей их совсем нет. Отличие низших существ от высших в ограниченности идей, в простой механичности.

Идеи, охраняющие самого человека, составляют личный эгоизм, в отличии от эгоизма полового, семейного, родового, местного, отечественного, общечеловеческого и мирового. Общечеловеческий эгоизм называется альтруизмом. Соответствующие ему идеи служат для сохранения человечества.

Наибольшую силу имеет эгоизм личный, т. е. эгоизм собственного тела. Затем эгоизм половой, далее – семейный.

Наименьшая сила у альтруизма. У большинства людей этот инстинкт слаб, иногда же развивается до большой силы. Редко он бывает следствием развития мозга. До эгоизма мирового, космического немногие ещё и додумались. Это истинный эгоизм – эгоизм всего живого во всей вселенной.

Слово эгоизм противоречит как будто такому его широкому пониманию. Но глубокое размышление показывает, что делающий добро другим, делает его самому себе, так что и милосердный, в высшем смысле, оказывается эгоистом. Обычные эгоистические идеи, двигающие человека для его же пользы или сохранения рода, носят название наклонностей и чувств (желаний, мечтаний, страсти и т. д.). Примеры наклонностей: труд, лень, ложь, правда, справедливость, отрицание, искренность, нравственность, постоянство, сластолюбие, скептицизм, простодушие. Примеры чувств: голод, аппетит, жажда, симпатия, любовь, ненависть, зависть, дружество, спокойствие, ревность, недовольство, сострадание, злоба, терпение, нетерпение, жадность, умеренность, честолюбие, обидчивость и т. п.

И чувства, и наклонности не резко различаются между собой. Возрастая под влиянием, каких-нибудь условий, они достигают высокой степени напряжения и тогда называются страстями. Так, чрезмерная любовь, ненависть, дружба, аппетит – любая наклонность переходит иногда в страсть.

Все наклонности и чувства и страсти сопровождаются ощущениями радости или страдания. Они, т. е. радости и страдания совершенно ошибочно считаются двигателями человека, или источниками человеческих поступков. На самом деле эти ощущения только побочный и неизбежный продукт возбуждения или ослабления деятельности мозга, т. е. мира идей.

Идеи действуют совершенно механически. Человек есть очень сложная и во многих своих частях ещё неразгаданная машина. Но так как человек более всего ценит и замечает радости и страдания, то он и приписывает им роль двигателей. (См. отдельное издание: «Нирвану»). Часть наших поступков, или деятельности мускулов бессознательная. Тогда она разыгрывается нервной системой, минуя головной мозг. Такая деятельность, чисто механическая, не сопровождается ни чувством приятного, ни обратным. Она подобна деятельности низших существ, каковы насекомые, и поэтому тоже не сопровождается, вероятно, заметными радостями и страданиями. Ещё сходней она с деятельностью существ совсем не имеющих мозга. Мы, в прочем, не совсем правы. Мы не чувствуем рефлективных движений тела, зависящих от спинного мозга, потому что наши чувства регистрируют только деятельность головного мозга – деятельность, связанную с воображением, с самыми высшими частями мозга, с сознанием. Деятельность спинного мозга и отдельных нервных узлов, как бы составляет, работу особых существ. Ощущения для них должны быть, но слабые и не связанные с нами (с головным мозгом). Поэтому чувства низших существ нельзя отрицать, но они очень слабы, насколько бедна и их душа.

Другая работа мускулов сопровождается сознанием. Она зависит и от работы головного мозга и сопровождается ощущениями радости и страдания. Она составляет наклонности и страсти. Механическая, малосознательная деятельность незаметно переходит (у высших животных) в страсти, а страсти в умственную деятельность и обратно. Я хочу сказать, что всё это имеет связь у животных с головным мозгом.

ПОРЯДОК ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ СВОЙСТВ ▲

Органы чувств получают впечатления от внешнего мира. Они приводят в действие мускулы через посредство спинного или головного мозга, чаще всего – того и другого. Первый действует быстро, второй – то быстро, то медленно. Впечатления в мозгу сохраняются, даже усиливаются, составляют память, воображение, ум, т. е. всегда готовую действовать силу. Она тем слабее и проще, чем меньше головной мозг (число составляющих его ганглий), или чем ниже стоит существо на лестнице жизни. Поэтому быстрота решений некоторых людей не всегда есть признак высокого интеллекта. Страсти, наклонности, чувства имею тот же источник.

Значит, порядок описания свойств человека такой. 1) Органы чувств. Действие их на нервы и мускулы. 2) Движение тела и его частей. 3) Образование идей и действие их (т. е. головного мозга) на мускулы. 4) Умственные способности, чувства и страсти.

1) Органы чувств: осязание или чувство прикосновения и понятие о свойстве поверхности ощупываемого предмета. Чувство давления, чувство тепла, холода, жара, боли. Вкус. Слух. Зрение.

2) Нервы и мускулатура. Движение органов работы и перемещения, движение головы, кожи. Мимика. Движение глаз, рта, языка, сердца, лёгких, органов пищеварения, кровообращения, крови, голосовых связок и т. д.

3–4) Память, образование идей и умственные способности. Это есть способность воспринимать и сохранять впечатления от внешнего мира, или память. Это есть способность чувствовать прошлое, воображать будущее, способность распределять идеи в порядке времени или другом, т.е. классифицировать, также способность их комбинировать, т.е. рождать новые идеи, опираясь на старые, представлять или предвидеть будущее, способность воспроизводить их мускулами, словами, письмом, ремеслом, техникой (скульптура, живопись, музыка, танцы, актёрство), способность воспринимать, наблюдать и обобщать явления и воспроизводить их (наука, изобретательность, творчество).

5) Наклонности, чувства, инстинкты и страсти. Последние суть главные пружины души, достигающие иногда страшной силы и направляющие всю деятельность ума и мускулов или на сохранение собственного тела, или на сохранение рода.

УМСТВЕННЫЕ СПОСОБНОСТИ. ПАМЯТЬ И ВОСПРОИЗВЕДЕНИЕ ЕЁ МУСКУЛАМИ ▲

Эти способности можно разделить на несколько категорий, именно: 1) на память (знание прошлого, редко – будущего). 2) Способность воспроизведения её (словами, письменно, вообще мускулами), 3) Соображение, 4) Способность к наукам, 5) Способность следовать их указаниям в жизни, так сказать, воспроизводить их (творческая способность) в мыслях и в произведениях. Мы насчитали 5 умственных способностей.

Память есть способность повторять мысленно воображением воспринятые через органы чувств впечатления, т. е. повторять без внешних органов чувств впечатления уже ушедшие, чувствовать прошлое. Разумеется, это унаследованная от предков способность. Но упражнением её можно усилить до некоторого предела. Память разделяется на зрительную, слуховую, вкусовую, обонятельную и осязательную.

Зрительная память есть способность воображать себе по желанию формы тел, их движения, преобразования, цвета. Благодаря ей мы узнаём лица знакомых, встреченные раньше предметы, их формы, движения, цвета, узнаём буквы, слова, книги, письма, почерки, явления.

Слуховая память состоит в воспоминании слышанных звуков. Мы ясно себе воображаем пение птицы, голос человека, звуки инструмента, скрип телеги и т. д. Эта память позволяет нам вспоминать и узнавать слышанные ранее звуки людей, животных, природы и т. д.

Также, благодаря памяти вкусовой и обонятельной, мы легко вспоминаем, что когда-то ели эту пищу или испытывали запах.

Другая сторона памяти – способность не только воображать полученные ранее впечатления, но и воспроизводить их посредством слов или действий, т. е. или условно, или подробно, точно. (Осязательная память проявляется лучше всего у слепых: шероховатость, гладкость, тёплое, горячее и проч.)

Вообще, есть три (главных) степени памяти. Самая слабая состоит в том, что, слыша или видя какой ни будь предмет, во второй раз, мы вспоминаем, что это уже не первое впечатление. (Другие, более или менее ясно, вспоминают обстоятельства, при которых произошло первое впечатление. Это уже выше). Вторая степень состоит в способности вызывать по желанию во всякое время известное явление или предмет в своём воображении. Третья степень, высшая память, проявляется в мускульных действиях, воспроизводящих предмет, когда-то виденный, или звук, когда-то слышанный. Конечно, есть бесчисленные переходы между этими тремя степенями. Воспроизведение явлений посредством слов, (т. е. условно) есть талант рассказчика. Не у многих он есть. Способность описания того же есть талант писателя. Воспроизведение мускулами зрительных и осязательных впечатлений даёт нам ремесленника, скульптора, живописца, хореографа, мимика, подражателя походке и вообще движению мускулов. Способность воспроизведения звуков – певца без нот. Обе способности, т. е. зрительная и слуховая память, дают актёра, певца по нотам, музыканта, книжного учёного – хранителя наук, живую энциклопедию.

СПОСОБНОСТЬ СООБРАЖЕНИЯ, ЛОГИКА, МАТЕМАТИКА ▲

Эта способность даёт истинных судей, учителей, законодателей, администраторов, управителей, заведующих, организаторов, математиков, изобретателей. Память, конечно, и у них должна быть, но преобладающая способность рассудительная. Обе способности, счастливо соединяясь, т. е. память и логика, дают истинных учёных, также высоких творцов науки, одним словом, творческую способность: новое искусство, новую технологию, науку и вообще всё то, что двигает человечество вперёд, к совершенству. Способность применения указаний наук к жизни, господство над страстями и разного рода низшими эгоизмами есть самая драгоценная способность, которая преобразовывает человека в высшее существо. Таковыми были Будда, Сократ, Джордано Бруно, Галилей, Спиноза и т. д.

Все способности (в зачаточном состоянии) прирождены, и у разных людей, при одинаковых внешних условиях, имеют самую разнообразную величину. Но те же свойства имеют склонность развиваться, путём воспитания и воздействия внешних впечатлений и действий, до весьма значительной степени.

Какая же из этих пяти умственных способностей важнее и нужнее для человечества? Память в небольшой степени необходима, но в чрезмерно большой – не имеет большого значения. Человек с очень большой памятью напоминает энциклопедический словарь, библиотеку и может (с гораздо большим успехом) быть заменён ею. Следовательно, это полезно, но имеет ограниченную теперь цену, раз одна книга может вместить гораздо больше данных, чем человеческая память. Что же касается энциклопедии и библиотек, то их содержание может превышать в миллионы раз самую обширную память.

Способность хорошего изустного или письменного произведения звуков уже гораздо важнее. Она дала язык и музыку. Это же, однако, может сделать с натуры фонограф, воспроизвести граммофон, записать писец или стенограф без особенных дарований.

Способность точного воспроизведения форм и образов мускулами также важна. Отсюда начало ремёсел, технологии, искусств и наук. Но и это в настоящее время осуществимо механически: с помощью машин мы имеем полную возможность копировать рисунки, природу, виды, формы. Для этого служит фотография, разные копировальные машины, скульптурные и проч. Когда не было письменности и книг, то важна была память. Когда не было фотографии и разных копировальных машин – важна была способность точного воспроизведения природы и искусств рукой. Теперь это несколько отодвинулось. Но эти свойства, при обилии воображения, могут помочь ему, воплотится в реальные формы изобретений, картин и скульптур, ещё не виданных в жизни и представляющих творчество в виде новых комбинаций. Следовательно, для творческой деятельности, эти способности, в соединении с разумом и воображением, весьма немаловажны.

Силу памяти можно разбирать по яркости и её продолжительности. У одних впечатление чрезвычайно ярко, но продолжается и хранится небольшое время. У других оно не так ярко, но продолжительно. У третьих и ярко и продолжительно. Иным достаточно одно недолгое впечатление, чтобы запомнить его надолго. Для других надо многократное повторение одного и того же впечатления. Но есть у большинства замечательное свойство памяти: полученное впечатление на первый раз как бы смутно, и скоро забывается. Но вот проходит время, и оно возникает с большею силой и оказывается даже укреплённым в памяти. Так мы вспоминаем неожиданно лица, формы, звуки, явления спустя много времени после их действительного появления. Иногда видимых во сне, иногда в воображении. Вместе с тем порой возникает способность воображения тех же явлений условно – словами, или подобно — действием, т. е. художеством или ремеслом. Воспитание и обучение должно иметь в виду эту способность человека. Ученик как бы ни может ни вообразить себе впечатление, ни воспроизвести его тотчас. Но проходит время, и он без усилия воображает и воспроизводит: организм работает без принуждения, сам собой, во время отдыха, сна и даже посторонней деятельности. Однако обилие новых впечатлений заглушает старые и мешает их укреплению в памяти.

Свойства памяти, воображения ума, логики и их воспроизведения можно оценивать лучше всего делами и плодами, которые даёт человек, т. е. наблюдением его жизни. Только она должна быть так обставлена, что бы эти дела возможно обильнее могли проявляться. Для этого нужно дать человеку орудия, время, силы и обильные и систематические впечатления разных родов. Но каждое впечатление для плодотворного восприятия требует определённого времени или промежутка в виде отдыха. Время это так же зависит и от субъекта и его возраста.

Чрезмерно яркая память может породить сумасшествие. Если человек воображает так ярко, что начинает смешивать образы своего воображения с действительностью, то начинает делать очевидные для других несообразности. Он говорит людям об этих образах, как о существующих предметах, обращается к ним с речами и т. п. Вот почему воображение наше достаточно тускло. Яркость его в одном отношении полезна, в другом сводит с ума. Поэтому естественный подбор делает образы нашего представления далеко не столь яркими, как действительность, во всяком случае, кто их смешивает с действительностью, тот делает ошибки, безумства и погибает. Он также служит для слабых людей источником суеверий.

Обильное количество впечатлений, полученных в короткое время, притупляет восприимчивость. Силы воображения ограничены, и это надо иметь в виду воспитателям человечества. После обильных впечатлений восприимчивость ослабляется. Напротив, после большого отдыха чувств, или отсутствия впечатлений, восприимчивость к ним растёт.

Сила восприимчивости зависит также от возраста. Молодые годы наиболее восприимчивы. На этом основано воспитание в молодом возрасте.

Для всякого возраста имеются свои специальные способности. Низшие способности усваиваются лучше в ранние годы, высшие в зрелом, самые высочайшие, иногда – в старом. Это способствует постепенному филогенетическому развитию человечества. В самом раннем возрасте лучше всего усваиваются языки, ремёсла, искусства, дальше – письменность, ещё дальше – логическая способность, естественные и математические науки, наконец – науки социальные и философия. Точнее, развитие должно идти в таком порядке: животные способности, понимание звуков, воспроизведение их, звероловство и рыболовство, зачатки ремёсел, уход за домашними животными, зачатки искусств и письменность, технология и искусства (скульптура, живопись, изделия), науки, философия.

Сумасшествие – нечто подобное сну, только при этом работают органы чувств и мускулы. Слабость сознания и восприятия при силе фантазии и воображения, хотя и узкой, производит путаницу в организме, называемую расстройством нервов, душевной болезнью. Между сном и сумасшествием есть нечто общее: и то и другое продолжается иногда усталостью или слабостью организма. Бредовые идеи перед сном есть также подобие безумия.

4. ЧУВСТВА, НАКЛОННОСТИ, СТРАСТИ ▲

Эти силы души направлены также большею частью к сохранению человека или его рода. Только это низшие и более первобытные способности души, зародившиеся на заре эволюции человечества. Это – человеческие механизмы, действие которых сопровождается особенно сильными побочными ощущениями – радости или страдания. Чувство боли, холода, жара, жажды, голода, бережливости, приобретения, трудолюбия, усталости и т. п., конечно, полезны для сохранения тела. Они заставляют человека беречь тело от разрушения, хранить от холода, жара, голода, жажды, изнурения, производить, приобретать и хранить полезное для поддержания жизни. И эти чувства – представители личного эгоизма.

Механизм каждого из них, приблизительно, один и тот же. Положим, тело нуждается в принятии пищи. Пока я не чувствовал голода и все потребности мои были удовлетворены, мой мозг работал целиком и равномерно всеми своими частями. Работало воображение, память, ум и т. д. Но чувство голода или вернее потребность тела в пище, исходящая из нервов пищеварительного канала или из другой нервной системы, заставляет закрываться все общие мысли в мозгу и работать только частные, направленные к удовлетворению голода посредством наполнения пищей желудка. Ослабление или уничтожение общей деятельности мозга, вероятно, происходит воздействием вазомоторной нервной системы, которая, возбуждая кольцевые мускулы кровеносных сосудов, заставляет их сжиматься и ослаблять приток крови к мозгу, кроме некоторых его частей, работа которых полезна для наполнения рта пищей, или добывания её каким бы то ни было способом. Ослабление общей деятельности мозга и усиление частной вызывает побочный продукт – страдание, которое мы называем чувством голода.

На самом же деле, главное не страдание и не в нём тут сила, а в возбуждении небольшой группы нервных узлов, заставляющих организм (части мозга и мускулатуру) заниматься изысканием средств к удовлетворению важной потребности организма. Голодный думает только о пище и о всех путях, которыми она может быть добыта. Если добывание её затруднительно, то эта потребность может возбудить громадную группу нервных узлов, даже повысить общую деятельность мозга и вместе с тем деятельность, связанных с ними мускулов. Но если мысль не видит выхода из положения, то после сильного возбуждения, она (мысль) ослабляется, тормозится и начинается (от этого) страдание. Чем больше проходит времени, тем оно больше, потому что тем сильнее замедляется общая деятельность мозга, сосредотачиваясь на одной узкой мысли о пище. Впрочем, некоторое время спустя страдание достигает определённой величины и потом даже уменьшается.

Цель такого механизма понятна: забыть про всё, кроме того, что необходимо для наполнения пищеварительного канала. Умирает воля и все желания, кроме необходимой и неотложной потребности, которая и удовлетворяется, если есть к тому, хотя малейшая возможность. Природа достигает своей цели, во что бы то ни стало. Если надо совершить преступление, нарушить долг, убить, пожертвовать близкими, человечеством – на всё идёт природа, лишь бы охранить личную жизнь. Разумеется, культура берёт своё и не всякий человек идёт на преступление ради голода, но, во всяком случае, склоняется к нарушению нравственности. Разве не известны случаи, когда голодные, по жребию или без него, убивали друг друга и съедали! Разве матери не поедали с голода своих детей! У животных это не редкость даже без голода.

Отсюда видно, что этот механизм имеет и другую сторону. Помимо того, что он причиняет человеку страдания, при безнадёжности получения пищи, совершенно бесполезные – но он, же побуждает его к нарушению закона и всего доброго. Чем бы не пожертвовал человек, умирающий с голоду, за кусочек хлеба! Итак, общественное значение этого чувства – отрицательно. Конечно, прежде всего, голод пробуждает законные стремления тела: труд, предприимчивость, энергию, которые человечеству полезны. В этом отношении голод хорош. Но какая может быть предприимчивость и энергия у истощённого голодом! Если она и бывает сначала, то скоро ослабевает. Да и не у всякого это чувство так разборчиво. Распространено мнение, что голод заставляет человечество работать. Пожалуй, ко многим людям это применимо, но не ко всем. Умеренный труд есть потребность человека, даже удовольствие… Трудно точно определить, какую роль играет голод в проявлении человечеством труда.

Отсутствие голода, полная сытость, в особенности пресыщение, напротив, возбуждают лень и бездеятельность, вредные для общества. Но человек сам лично не в силах регулировать наиболее благоприятную для человечества степень своего насыщения. Естественная регулировка достигает отчасти цели, пока человек один. Но раз он в обществе, само оно может только установить наиболее разумную степень насыщения каждого своего члена. Это очень субъективно: один работает успешнее, будучи сыт, другому нельзя есть до исполнения работы, третий всегда должен быть немного голоден, чтобы быть энергичным.

Но степень голода, конечно, не должна грозить здоровью тела и души. Прежде чем уничтожить способность мучиться голодом, общество должно ей воспользоваться для общих целей и для пользы каждого. Педагогия и каждый философ должны иметь в виду влияние на душу чувства голода.

Также устроены и другие животные механизмы. Например, аппарат, устраняющий разрушение тела. Если мне, положим, режут или жгут кожу, то я сосредотачиваю на ней одну мысль: уничтожить, устранить причину разрушения. Когда это зависит от мозга, то приходя в частное слабое или сильное действие, он эту боль устраняет возможными и лучшими способами. Если же довольно одного движения, чтобы устранить орудие разрушения, то деятельность головного мозга может совсем остаться в стороне – довольно и спинного. Если бы мозг работал нормально всеми своими частями, то не было бы энергичного действия к устранению разрушения. Природа в таком случае устраняет высшие соображения, убивает мышление и оставляет действовать один спинной мозг или группу немногих нервных центров мозга, если они могут помочь делу. И тут, вероятно, работает вазомоторная нервная система, сокращая приток крови к большей части мозга.

Этот механизм также служит причиной боли. И он не всегда целесообразен. Если вы в руках палача, то было бы лучше, если бы этого механизма, заставляющего вас ужасно страдать, не было, (потому что все усилия мозга тут бесполезны). Закрытие общей деятельности мозга, высших идей, может заставить пытаемого лгать и жертвовать всем, лишь бы не мучиться.

Во время болезней или поранения эти мучения неизбежны и тогда было бы лучше, если бы этой остроумной уловки природы не существовало.

У высших животных разрушение кожи всегда сопровождается раздражением головного мозга и поэтому к действию спинного мозга или ганглий присоединяется работа мозга, его участие, помощь и рассуждение. Это есть высший способ устранить разрушение. Чем выше существо, тем средства его будут сложнее и могущественнее.

Какое общественное значение имеет чувство боли при разрушении тела? Имеют ли какое ни будь влияние телесные страдания на человеческую деятельность? Мы бьём и сечём детей, наказываем, так или иначе, нарушителей закона. Должно ли это продолжаться? Разумно ли оно? Причиняя муки другим, по нашей этике, мы причиняем их нам самим в нашей будущей жизни. Кроме того, ни один человек и в этой жизни не избегает детства, не гарантирован от нравственного падения или от заблуждения окружающих людей, принимающих его ошибочно за преступника. Поэтому телесные наказания надо категорически отвергнуть, хотя бы они и способствовали исправлению людей. Законами все должны быть довольны. Каждый будет спокоен, если уверен, что никогда не подвергнется против желания мукам. Если будут такие законы, которые успокаивают всё человечество, придают ему энергию работать, стремиться к лучшему и жить, то насколько это благо выше сомнительного блага устрашения наказаниями!

Боль также может возбудить до известного предела деятельность мускулов и мысль. Некоторых она может воспитывать, возбуждая чувство сострадания. Ведь это же факт: мы чувствуем и понимаем более всего – то несчастие, которое пережили сами. У капиталиста экипажем задавили сына: он жертвует большую часть своего капитала для обеспечения безопасного движения по улицам. Мать обварила своё дитя нечаянно кипятком и становится от этого необыкновенно жалостливой и т. д.

Нельзя, конечно, создавать насильственно таких жалостливых людей и путём таких жертв. Но с одной стороны некоторые несчастия неизбежны и поэтому будут действовать в пользу человечества, с другой – человек, глубокомыслящий, жаждая духовного совершенства, сам своей волей может придумать для себя какие-либо испытания, безвредные для здоровья, но полезные для души.

Мне кажется, общество в некоторых случаях может пойти навстречу этому желанию и содействовать ему, если оно разумно. Многим нужно бы испытать чувство голода, жажды, боли – и ради познания, и ради изменения, возрождения души в лучшую сторону. Но такие испытания должны быть, во-первых, разумны, во-вторых, безвредны, в-третьих – добровольны. Попытки аскетов, анахоретов, конечно, заходят за пределы разумного, но они имеют основание, приносили известное воспитание, добрые плоды и лишь недостаточно руководились разумом и наукой.

Страх наказания, пример наказания, и само наказание могут, без сомнения, удерживать как детей, так и взрослых от дурных, несправедливых и ложных поступков. По крайне мере для большинства людей это верно. Жизнь давно пользуется устрашением ради исправления и предупреждения зла. Насколько всё это полезно, насколько оно достигает цели, т. е. вопрос количественный может быть только решён социальными опытами, каковых ещё не было. Даже плана и предложения их никто не дал. Предоставим это будущему.

Но, спрашивается, следует ли применять эти рутинные установившиеся наказания, если они даже достигают цели! Мы ответили уже на этот вопрос. Приведём ещё другую точку зрения. Применяя наказания, мы вырабатываем искусственным подбором породу существ, которые хороши, или хоть терпимы только тогда, когда их держат в страхе и муке наказаний. Счастливы ли такие существа, желательны ли они, совершенны ли? Не лучше ли вырабатывать породу, слушающую голос рассудка, голос разума и науки? Что бы образовать её, надо понемногу сокращать меры устрашений и наказаний, смягчать их, упразднять даже, но людей, не признающих голоса разума, ограничивать в их размножении. Можно им дозволять брак, но без права иметь детей. Тогда мы понемногу перейдём в царство разума, истины и счастья…

Можно ли себе вообразить человека здравствующим без чувств голода, боли и других? Если принимать в определённое время достаточное количество известного состава пищи, если охранять своё тело, от разрушения силой органов зрения, ума и т. д., то почему бы мы могли умереть, истощиться от голода и разрушения. Ум может заменить эти чувства, причиняющие страдания, иногда совершенно бесполезные. В особенности в будущем обществе вполне возможно существование такого бесстрастного человека. Когда он уменьшается в весе, когда разрушают его тело, он, не испытывая чувства боли и страдания, просто принимает пищу или быстро устраняет разрушающее орудие. Ведь умеем же мы сохранять одежду и вещи, хотя и не испытываем боли, когда их рвут или ломают. Правда чувство стяжания и тут причиняет боль, но такое же чувство может возбуждаться умом и при разрушении тела. Однако оно не так мучительно, как физическая мука. Надо иметь в виду, что человек, не стремящийся силой страсти утолить свой аппетит, т. е. не страдающий от голода, потеряет и способность наслаждаться при насыщении. Человек, не страдающий от раздражения кожи, не будет испытывать и приятное чувство успокоения и жизненной силы после устранения мук, например, родовых.

Устранение чувства голода, холода, боли и т. д. возможно путём искусственного подбора, так как эти чувства далеко не одинаковы у разных субъектов. Уже это показывает, что ослабление их возможно. Какая-нибудь сложная машина не испытывает страстей, однако силой ума машиниста или особенностями своего устройства она сохраняется и действует очень долго.

Человек без страстей не только не мучается при неудовлетворении тела, но и вообще чувствует себя ровно. Настроение не возвышенное, ни пониженное – среднее самочувствие, очень благоприятствует всякого рода работе. Тяжесть жизни, на которую так все жалуются, в особенности пессимисты, исчезает. Жить будет легко, хотя и придётся отказаться от гастрономических и других наслаждений весьма невысокого свойства.

Ещё есть дурная сторона этих чувств, выработанных изолированной дикой жизнью человека, когда большую часть времени он проводил в одиночку или в тесной семье, когда кругом него были пустыни, заселённые зверьём. Тогда он часто был голоден, но иногда попадалась и обильная добыча. Вот при этом-то изобилии пищи природа толкала его насыщаться про запас, на случай новой голодовки. Это выражалось алчностью, обжорством, отягчающим и тело, и душу. Тогда оно вынуждалось обстоятельствами, но теперь этого инстинкта человеку совсем не нужно, но он всё, же у большинства остался и мучает, и разрушает его тело и душу, в особенности при избытке питания, которое так возможно при современном общественном строе.

Эгоистические потребности вообще принимают, в силу наследования, уродливые анахронические формы: аппетит переходит в обжорство и пресыщение, бережливость – в алчность, потребность отдыха – в лень, беспечность…

Холод, побуждает ум заботится о получении теплоты путём огня, одежды, пещер, жилища или согреванием через существ в одной куче – первый мотив общения. Он заставляет работать мысль, усиливать питание и обмен веществ путём деятельности разного рода. Также и от жары человек пользуется прохладой воды, тенью деревьев, жилищ, скал и пещер. Жар после охлаждения тела приятен, также и холод – после жары. Эти чувства также могут считаться необходимыми только при первобытной или современной жизни большинства. Но их также может заменить разум, термометр и гигиена. Тогда избавимся от напрасных мук холода и жара (напр. При пожаре) …

Усталость есть чувство неприятное. Это есть потребность в отдыхе тела и души. Усталость возрастает при деятельности и становится всё более и долее невыносимой. Отдых приятен. Это есть бездеятельность группы утомившихся органов. Периодическая усталость к концу дня рождает потребность во сне – в отдыхе мускулов и мозга. Самочувствие, по мере окончания рабочего дня, ухудшается, пока не валит человека и не погружает большую часть деятельных органов в сон. Потребность в сне выработана тысячелетиями звериного бытия, когда человек ещё не владел огнём и не мог продолжать обычную дневную деятельность ночью. Да и после получения огня, его было недостаточно, чтобы осветить всю природу и даже только обычную работу. Кто ночью бездействовал, мог развивать удвоенную энергию днём и быть победителем тех, кто бодрствовал и тратил бесполезно свою силу ночью. Не будь у нас ночи, не было бы и потребности во сне. Теперь она уменьшается. У некоторых людей она слаба и может совсем исчезнуть, когда прогресс уничтожит ночь. Избавление от чувства усталости, усиленной бодрости, сна, также можно считать со временем благодетельным явлением. Наш идеал: деятельная нирвана и полное спокойствие, или лёгкое неизбежное колебание души.

Мне кажется, личные страсти или наклонности должны, ради регулирования их побуждать человека к самой тесной общественной жизни. Тогда он менее будет страдать от их господства.

Обратимся ещё к свойствам страстей. Сила каждой из них, сначала слабая, становится потом больше силы идеи, т. е. больше силы разума и возрастает по мере надобности до чрезвычайной силы, так что преодолевает даже другие страсти. Сила воли увеличивает по желанию деятельность разного рода идей, но она пасует перед любой из этих страстей при их непрерывном возрастании. Доводы рассудка умолкают. Высшая воля, наиболее разумная сила, покоряется силе низменных чувств. Когда человеком овладевает одна из этих потребностей, то сама способность мыслить, работать умом ослабляется и даже останавливается, несмотря на все приказания воли. Если вы голодны, устали, хотите спать, согреться, жаждете, одолеваемы скупостью, алчностью – то никакая философия и наука не пойдут вам на ум, кроме той, которая может утолить вашу узкую страсть. Поэтому, прежде всего, утолите в обществе потребности тела, а уже потом приводите в движение мозг.

Если возьмём человека в семье, в обществе, то действие личных страстей проявится с ещё меньшей симпатичностью.

Пока страсть не велика, преобладают половые чувства, берёт перевес любовь к детям, родственникам и даже к чужим людям: человек делится избытком пищи, воды, дров и одежды со своими ближними. Но при возрастании страсти, под влиянием неудовлетворения её, забывается даже жена и семья ради спасения собственной жизни. Тогда кусок хлеба, мяса, плоды поедаются самолично приобретателем или похитителем. Жалость и даже родственное чувство побеждается. Крайний предел личного эгоизма: мать съедает собственное дитя.

Бережливость переходит у многих в алчность, скаредность – в неразумную экономию. Эгоистическое представление о будущем так устрашает человека, что он не только забывает близких, но и самого себя. Известен тип скупца, умирающего от лишений на собственном сундуке с золотом. Это, конечно, редкая крайность, даже уродливость. Но сколько существует людей, жертвующих, ради чрезмерной предусмотрительности и заботы о своём будущем, общественными обязанностями, правдой, милосердием и другими высшими стремлениями, покорёнными или заглушёнными человеческими страстями.

5. ОТНОШЕНИЕ К ПРИРОДЕ ▲

Человек воспринимает впечатления внешнего мира через зрение, слух, обоняние и т. д. Отсюда не только мускульные движения, но и образование идей. Чем раньше возраст, тем образование идей усиленнее, прочнее, обильнее и приятнее (Вернее – впечатлительность почти от нуля растёт, достигает в некоторый период детства максимума, затем понижается до самой смерти). Напротив, в старости и даже в зрелом возрасте впечатления не новы, повторяются, а новые не с такой прочностью воспринимаются.

Отсюда любовь к природе: к воздуху, ручейку, реке, морю, полю, лесу, растениям и животным. Всё это, как источник образования идей, доставляет удовольствие, тем большее, чем моложе человек. Если человек, в каком бы то не было возрасте лишается впечатлений от внешнего мира, то идеи тускнут, слабеют и субъект страдает. Это может случиться при перемене времени года, ночью, при вынужденном сидении дома во время болезни, при лишении свободы, ослабления зрения, слуха и т. д. Тогда возвращение солнца, весны, свободы или восстановления органов чувств, открывая доступ впечатлениям, доставляют удовлетворение. Такова любовь к природе, к миру. Любовь к природе, однако, тесно связана с добыванием пищи и необходимых продуктов. Только пресыщенный питанием и удобствами воображает, что он бескорыстно наслаждается природой. Кошка следит за движущимся телом в надежде найти питание. Человеческая любовь к природе также рефлексивна и не бескорыстна. Стремление к простору, к передвижению, к впечатлениям наталкивает человека на фрукты, овощи и другую растительную и животную пищу, на места удобные для обитания, для защиты от зверей, сырости, холода и непогоды, для хранения продуктов, на материалы, пригодные на постройки или орудия работы и защиты. Также передвижение, любовь к новым впечатлениям влекла и к новым людям и, следовательно, была выгодна.

Когда не было растительных или каких-нибудь животных продуктов, идеи о них восстанавливались в памяти с особенной силой в виду необходимости этих продуктов. Тогда человек находил удовольствие в телах похожих на них, в камнях или слепках из глины, сделанных им самим. Вот начало скульптуры. Острым минералом он рисовал очертания этих нужных предметов на мягком камне, палкой на земле, остриём на глине. Может быть, при первых попытках он наивно думал создать не только форму предметов, но и другие их свойства. Он думал сделать яблоко, вкусного зверька и т. д. Только опыт убедил его, что сходство наружное не даёт внутренних качеств. И вот начало живописи и письменности.

Подражание звуку животных также было приятно, так как возбуждало воображение, восстанавливало картины природы, напоминало об охоте, пиршествах или насыщении теми или другими веществами. Может быть и звуками он хотел создать недостающую действительность. Это было началом музыки.

Была любовь к особенным полезным или правильным формам. Действительно, некоторые формы тел служили посудой для хранения и переноски жидкостей, для прятанья продуктов от зверей, для устройства жилищ, амбаров и защиты скота. Правильные формы тел доставляли удовольствие, как круг, шар, прямая линия, так как были основой для устройства простых машин, или имели другие полезные свойства. Так, прямая палка, как орудие, удобнее кривой, прямая дорога есть лучший путь для передвижения, круг – основа экипажа, конус – удобная форма шляпы, клина. Эта любовь была началом ремёсел и техники разного рода.

Потребность в пище рождала склонность к движению, к труду. Эта склонность в небольшом количестве была необходима и приятна, в большом отягощала и была мукой. Кто имел больше этой склонности, тот больше бродил по лесам и полям, больше накапывал съедобных корней, больше срывал с деревьев фруктов, больше ловил животных: и сам был сыт и способствовал сохранению рода. Таким образом, естественный подбор вырабатывал трудоспособность, сообразную климату и трудности добывания средств жизни.

Вынужденная неподвижность была мучительна, чрезмерный вынужденный труд – также. Вынужденная бездеятельность вызывала страдание. Почему – же? А потому что естественный подбор образовал жажду деятельности, ради личного сохранения и продолжения рода. Когда человека враги – люди или другие условия, вынуждают к ничего неделанию, например, связыванием членов, то приток крови направляется к тем узким идеям, которые могут способствовать освобождению, мысль сосредотачивается на одном, общая деятельность мозга ослабевает, что и причиняет страдания. При бездеятельности от болезни или ран, недостаток внешних впечатлений тоже заставляет страдать. Воображение рисует в привлекательных красках деятельную жизнь и сейчас же поглощает эти картины, как недоступные, что и вызывает грусть. Накопление физических сил также прекращает приток крови к мозгу, приливая в большем количестве к органам движения, что вызывает скуку от неудовлетворённой потребности к движению. Также усталость умственная или физическая прекращает приток к работающим органам, например, к мозгу, отчего он и сокращает свою работу. Это вызывает муку усталости, которая заканчивается сном. Тут природа выработала механизм, предохраняющий силы животного и человека от истощения.

Вырабатывались также движения ловкие, целесообразные, в противном случае не было удачи, был голод и гибель рода. Добытое хранилось, употреблялось лично, и было источником представления о собственности. Кто не умел прятать избыток плодов, вещей и орудий на чёрный день, тот погибал при его наступлении. Запасы могли расхищать звери и люди или портить сырость и время. Надо было и уменье хранить их. Было начало хозяйственности. Запасливые и сами сохранялись, и род их был многочисленнее. Теперь уже нет надобности во многих свойствах, приобретённых нашими предками в индивидуальной, одинокой или семейной жизни. Теперь они тормозят существование и служат источником ошибок.

6. ОТНОШЕНИЕ К ЖИВОТНЫМ ▲

По порядку: жалость матери к детям, жалость отца к матери и детям, жалость к родственникам, к роду, племени, к людям вообще, к животным – по сходству. Но с другой стороны развивалась жестокость. Личные страсти особенно исказили человеческую душу в дурную сторону под влиянием отношения его к животным. Эти отношения породили ложь (не на словах, а на деле), жестокость, коварство, жадность. Конечно, эти и другие пороки распространились и на отношение человека к ближним и даже способствовали ухудшению человека. Да и сам человек, когда то, как и животное, был предметом охоты. Они породили новые недостатки. И те, и другие были полезны для развития индивидуума и распространения рода, но перешли в аномалии при тесной общественной жизни и развитии ума. Поясним наши слова. Не всё человек питался одними плодами и лазил по деревьям, иногда плодов не было и ему приходилось убивать животных. Убивали иногда и вредных существ. Кто был жалостлив или брезговал мясом, тот лишался очень питательной пищи, укрепления и продолжения рода. Жалости или совсем не было или она атрофировалась путём естественного подбора. К чему жалость, если она приносила голодовку! Роды безжалостные преобладали. Охота развивала ловкость, силу, ум, даже сближала людей и породила язык, орудия, но она же приучила человека к обману, коварству, лжи.

Скрываться, прятаться, молчать, соблюдать тишину, скрывать ветром запах своего тела – разве это не обман? Ставить силки, западни, крючки, капканы – разве это не коварство? Вот первородный источник жестокости, лжи и равнодушия к страданию: это – страсти, побуждающие к охоте на зверей, а иногда на человека. Но последняя не была так выгодна и очень рискованна. Борьба со зверями породила храбрость, страх и трусость. Если зверь был силён, но мог быть побеждён силой, умом, хитростью или коварством, то в охотнике пробуждалась храбрость, т. е. уверенность в победе: и враждебные, чрезвычайно возбуждённые действия. Храбрость толкала вперёд, к врагу, на единоборство и приводила в напряжение более всего мускулы рук и челюстей.

Если враг был неодолим или неизвестен по своим свойствам, то являлась для спасения трусость. Тут более всего возбуждались ноги, органы передвижения. Являлись идеи бегства, укрывания и умолкали идеи борьбы. Вся почти сила переходила в ноги, которые уносили человека от опасности.

Идеи храбрости обильнее идей трусости. И поэтому первая была приятнее второй. Трусость была больше уделом слабых, больных, детей и женщин. Храбрость же – уделом сильных. Храбрость обещала победу, насыщение, успех, господство, половые наслаждения и поэтому была приятным уделом могучих. Боязнь и трусость рождала картины ужаса, гибели, печальные представления, погасание идей и поэтому были неприятным уделом слабых.

Приручение домашних животных и их безжалостное истребление ради выгод оскверняли человеческую душу, приучая её к неблагодарности. Лошадь работала всю жизнь, а её тащат в вознаграждение на живодёрню. Корова была полезна, а её убивают во цвете лет. Не мудрено, что человек не жалеет и своего брата, выказывая низкие свойства, вплоть до убийства благодетеля. Деспотизм по отношению к людям имеет тоже начало.

7. ЭГОИЗМ ПОЛОВОЙ. ЛЮБОВЬ. СИМПАТИЯ И АНТИПАТИЯ ▲

Кажется, что может быть чище любви к противоположному полу. В жизненной практике любовь есть указание человеку на пригодность для него другого человека, на его крепость, здоровье, ум и силу будущего рода. Хотя и не всегда это указание верно. Любовь есть источник самых возвышенных чувств, самоотречения, возвышения силы, ловкости, остроты чувств, ума, полной победы над всеми страстями в пользу одной (т. е. любви) – вплоть до отречения от жизни, (хотя обыкновенно стремление к сохранению жизни преобладает над всем). Но она, же и источник всего дурного, если эта страсть требует дурных поступков, вплоть до убийства.

Не всегда мы можем удовлетворить свою любовь. Следовательно, она есть и источник мук. Чаще даже не можем, чем можем. На лучшего предбрачного человека множество охотников или охотниц, но побеждает один, т. е. в брак с ним вступает один из множества. Лучшим завладевает один, также наиболее совершенный, хотя и в узком смысле слова. Поэтому от любви для человечества больше страданий, чем наслаждений: многие желают, многие не удовлетворяются и поэтому мучаются.

Удача, удовлетворение потребности любви и других страстей доставляет радость человеку, но они, же рождают общее тягостное чувство жизни. Удовлетворение страстей кратковременно – жажда же их, сопряжённая с тягостным чувством жизни, гораздо длиннее. Жажда эта неясна, малосознательна, неопределённа и не так кидается в глаза, как яркое чувство удовлетворения, которое и тянет к жизни, и составляет как бы её ценность.

Люди бесстрастные или потерявшие почему – либо половую жизнь, отрёкшиеся от неё в силу обстоятельств или добровольно, в среднем, должны чувствовать себя лучше, чем другие. Впрочем, привыкшие к браку, насыщенные, потерявшие страсть вследствие непрерывного удовлетворения, также чувствуют себя довольно ровно. Однако, человек, склонный к половой жизни и неудовлетворённый, очень страдает и идёт к разрушению здоровья, даже к смерти, в зависимости от натуры. Дело в том, что неудовлетворение сосредотачивает мысль и деятельность органов и поэтому тормозит общий ход жизни, причиняя не только страдание, но и разрушение.

Не всегда любовь разумна. Вместе с добрыми злаками выросли и плевелы в душе человека. Они-то иногда и обманывают нас в нашем чувстве. Поэтому и любовь может повлечь к дурному союзу. Кроме того, она закрывает нам глаза, вернее – разум. Побуждает нас лгать, жертвовать истиной, людьми и т. д. Любовь ослепляет. Недаром и зовётся она безумной. Нет сильнейшей страсти, (кроме сохранности жизни). Но она тормозится соперниками и обществом. Любящий же всеми силами борется против препятствий к союзу и в борьбе ничего не щадит. Хорошо или хоть сносно, если это ведёт к улучшению рода. Но не слишком ли велики будут жертвы!

В жизни эти страсти иногда превращаются в забаву для сильных и, не принеся плодов, приносят много зла. Какой ужас, что иногда самые сильные, здоровые и богато одарённые люди не оставляют потомства, благодаря легкомысленной жизни и ослеплению.

Но как же обойтись без этого чувства, раз его указания бесценны для заключения здорового брака? В будущем строе будут определены качества каждого человека и годность тех или других браков. Общество будет разумно регулировать браки, и проверять разумность страстей…

Человек родится с ними или с их зачатками, которые в своё время достигают полного развития.

Хороши или дурны страсти – но их сразу не вырвать из человеческой души. Искусственный подбор родичей может их с течением тысячелетий, если не уничтожить, то ослабить до безопасной степени. Тогда разум, будучи сильнее их, управится и с ними. Теперь же его недостаточно. Человек раб половой страсти в большинстве случаев. Мужчина, не видящий женщин или избегающий их, чувствует себя сносно, если своевременно освобождается от полового избытка. В противном случае накопление его весьма тягостно и притупляет все чувства, возбуждает отвращение к жизни и даже может служить причиной головокружений, болезни и смерти. Не берёмся описывать чувства женщин при тех же условиях. Кажется, они подобны мужским, хотя слабее (сноснее). Много значит индивидуальность.

Сила любви разнообразна, смотря по условиям – от стремления к одной половой части тела до стремления духовного, смутного, питающегося самым чистым миром идей.

Так, сладко бывает даже издалека видеть дом, где живёт предмет любви. Любящий жарко мечтает в том месте, где, когда-то проходил или жил его предмет, страстно смотрит на вещи, оставшиеся от него и готов лобызать след от его ног. Он обожает саму мечту, содержащую образы или следы любимого.

Всякий при заключении союза стремится взять не только подходящее, но и лучшее, по возможности. Один человек может привязаться и к А и к В, т. е. к бесчисленному числу людей, смотря по численности и характеру толпы, которая его окружает. Если ему доступна толпа М, то он любит А, если он видит толпу №, то влюбляется в В и т. д. Нравятся обыкновенно многие, но привязывается человек серьёзно только к одному. Тогда другие, становятся даже противны: отвращаются взоры, противен поцелуй и даже общение. Так, девственная душа воспринимает впервые любовь. Если предмет исчезает с горизонта, рана обыкновенно понемногу заживает, любовь возникает в другой раз (к другому лицу), но сила чувства слабеет, потому что восприимчивость притупляется. Можно потерять предмет ещё несколько раз и ещё столько же раз привязаться, но с каждым разом любовь слабеет.

Как бы не был плох и ограничен круг лиц другого пола, любовь возникает, но иногда в довольно грубой форме. Человек из данного общества выбирает наиболее подходящее для себя. Но за то, если кругозор уже любящего расширяется, и он усмотрит много новых лиц с высшими достоинствами (и у него к ним будет доступ), то происходит измена: прежний образ любви тускнеет, вытесняется из души и заменяется новым.

Только редко бывает в жизни, что один пол не видит совсем другого. Тогда привязывается к тому же полу. Если и вообще людей нет, то человек привязывается к животному и даже к неодушевлённому предмету. Отсюда происхождение неестественного удовлетворения половой потребности, которые, по инерции, не исчезают и тогда, когда появляются нормальные условия жизни.

У иных вместо этого являются галлюцинации во сне и на яву – до того сильна потребность любить. Все знают про огненных змей, ведьм, чертей и покойников, посещающих во сне и на яву лиц, не имеющих возможности удовлетворить наисильнейший инстинкт или находящихся в исключительных условиях.

Если человек видит лиц, но не может реально удовлетворить свою половую страсть, то его посещают во сне те лица, которых он видел на яву. Во сне совершается сожительство и удовлетворение, а иногда только флирт. Бывает посещение и лиц, никогда раньше не виданных. Вообще всё это ненормально и не всегда проходит безнаказанно для здоровья.

Также смерть любимого существа или удаление его рождает галлюцинации, пока от времени не потухнут прежние образы и человека не отвлечёт богатая окружающая жизнь. Она то и служит лучшим лекарством в таких случаях. Смерть любимого есть один из источников любовных трагедий.

Смотря по лицам, действие любви весьма разнообразно по своим результатам. Иногда мы видим почти равнодушие, и лишь стремление к той или другой части тела, иногда возбуждение некоторых органов, иногда многих, иногда всех. Даже мускулы тогда напрягаются, изменяется походка, каждый жест, всякое движение, даже лицо. Движения становятся грациозными, привлекающими, лицо преображается и становится неузнаваемо, глаза блестят. Любовь делает прекрасными самых некрасивых. Речь становится сладостной, нежной, гармоничной, ангельской. Содержание её – остроумно, потому что и ум, и память, и сообразительность напрягаются. В тоже время восприимчивость увеличивается. Слабые остроты и другие проявления ума, фантазии, кажутся восхитительными, глубокими, чуть не гениальными. Сама природа делается очаровательной. Люди кажутся добрыми, прекрасными – одним словом, получается то, что принято называть розовым светом. Взаимный обман бывает поразительным! Сколько после заключения брака, бывает недоразумений и разочарований! Разочарование постигало больше всего несдержанных супругов. При умеренности или целомудрии любовь никогда не прекращается. Не надо пресыщения – оно причина трагедии.

Было бы лучше, если бы не один только признак любви, не одно кратковременное возбуждение, но и истина и холодный разум принимали участие при решении вопроса о заключении союза. Пусть наука и действительный гений, имеющий в виду совершенствование рода, вечную жизнь материи, приближение к идеалу, регулирует брак.

Цель чувства любви, порождённого естественным подбором – указать брачующимся на лучший союз, в отношении усовершенствования и распространения рода. Но это чувство отчасти обманчиво, потому что в течение многих тысячелетий возникали ложные признаки здоровья, ума и плодовитости. Эти признаки вводят в обман брачующихся. Они отчасти достигают цели, т. е. род продолжается, но какой род! Он и существует благодаря наследственной передаче обманчивых, хотя и привлекательных признаков.

Браки сильных мужчин, притянутых этими признаками к женщинам, ухудшает род сильных мужчин. Также и союзы сильных женщин, притянутых ложными признаками к сомнительным мужчинам, ухудшает род женщин. Эти ложные признаки зародились в человеческом теле, как плевелы в поле, как дурные люди среди добрых. Эти признаки: загадочные глаза, очаровательные уста (рот, губы), волшебные движения, иногда, что-то неуловимое и т. д. Когда религии или культура укрепили единобрачие, то появилось ещё одно нежелательное свойство девушки: роскошный расцвет перед браком и последующее угасание сил, красоты, здоровья и деторождения. Когда ещё не было закрепления брака, был свободен развод, такие скоро угасающие женщины покидались мужьями и не оставляли большого потомства, тем более, что одной матери и трудно было сохранить многих детей. В то время, как отчасти и теперь вырабатывался тип женщины, не только красивой, но и долголетней и постоянной по своим притягивающим качествам. Вот почему у нас женщины двух сортов: необыкновенно привлекательные, но быстро угасающие и менее очаровательные, но более постоянные по своим свойствам. Бывает, конечно, и соединение лучших качеств и комбинация худших. То – же относится и до мужчин.

Любовь сопровождается рядом радостей и страданий: от жажды свиданий и от всяких препятствий к удовлетворению этого чувства происходят муки, от исполнения свиданий и удовлетворения любви – радости. При теперешнем строе, когда человек так односторонне изучается и предоставлен самому себе, любовь необходима. Это дар природы, выработанный естественным подбором взамен сложных суждений и научных наблюдений над каждым брачующимся.

Что же даёт эта страсть? Она даёт цепь радостей от самых тонких – почти духовных – до самых грубых, почти животных. Это бы хорошо. Но эти радости неизбежно сопровождаются такими, же деликатными – почти духовными страданиями, а иногда и грубыми мучениями, ведущими во многих случаях к болезням, смерит, унынию, равнодушию, бездеятельности.

Если есть надежды на соединение, но мешают препятствия, то у счастливо организованных субъектов проявляются чудеса храбрости, ума, изобретательности, бурной деятельности и т. д. Половые лишения поэтому, добровольные или по обстоятельствам, могут в богатых, но ленивых натурах возбудить энергию и добрые плоды. Это тоже не дурно, но есть и обратная сторона медали: чрезмерная напряжённость этого чувства разрушает.

Лучший из брачующихся возбуждает во множестве людей противоположного пола чувство любви, стремление обладать им. Все эти лица стремятся завладеть одним и тем же. Но обладать может только один из них – сильнейший и избранный. Все другие осуждены на мучения, упадок духа и тела. Кроме того, между ними возникает взаимная зависть вражда и другие непохвальные чувства, приносящие часто множество дурных плодов – до убийства и войн включительно. Брак наилучший и желательный для идеального общества может ещё и не состояться, а взаимное истребление или ослабление уже на лицо.

Пусть ослабятся эти страсти и заменятся хоть отчасти рассудком общества, изучением брачующихся, пониманием лучших качеств людей и причин улучшения рода. Меньше будет безумных радостей, но меньше и безумных, бесплодных страданий и вражды. В идеальном обществе будут искусственным подбором родителей ослаблять страсти и, между прочим, любовь. Недаром религиозные учения обещают высшую награду людям, одолевшим наисильнейший инстинкт, т. е. не поддавшимся дурной стороне страстей, не пожертвовавших истиной ради любви к противоположному полу.

Сила чувства (любви) зависит от индивидуума, возраста, состояния здоровья, целомудрия. Сама любовь возбуждает целомудрие и поэтому ещё более усиливается.

Немного найдётся людей, которые бы сознательно заключали брак, с пониманием его значения, с целью улучшения человеческого рода. Большей частью имеется в виду удовлетворение полового голода. Это, прежде всего. Уже позже зарождаются семейные инстинкты (любовь к детям), но и они полны заблуждений и малосознательны. Как бы то ни было, но природа толкает человека к разумному союзу, продолжению и улучшению рода. Сам он иногда и даже часто в силу неверных заключений своего ума, уклоняется от указаний природы и губит себя и род. Приведу пример: человек исключительно увлекается разумом, добродетелями и т. д., и, невзирая на физическое отвращение, заключает брак. Рождаются больные и не любимые дети. Это гибель рода. Ещё хуже увлечение богатством или властью. Конечно, половой голод каждого человека должен быть удовлетворён, но надо, чтобы одновременно достигались и высшие цели: продолжения и усовершенствования рода.

Жизнь в обществе, т. е. общение с людьми – величайшее дело. Жизнь одинокая ведёт к неестественному и неполному удовлетворению полового чувства. Результаты: слабость, болезни, смерть и отсутствие рода.

Я не говорю про редкие исключения, когда человек вместо женщины, в своём целомудренном уединении, получает бесконечно высокие нравственные и умственные блага, когда он служит источником духовного возрождения множества людей и в тысячи, миллионы раз покрывает своё бесплодие. Половая сила таких людей претворяется в духовные блага. А всё – таки жаль, что именно такие люди не оставляют рода. Пусть бы оставили хоть двух трёх ребят, а потом бы отдались высокому. Да и сознательное размножение не менее важно! И тут даже подумаешь: им то и размножаться, если только они на это способны хоть в малой степени. Такие люди должны быть силой убеждения привлечены к размножению рода. Но оставьте им побольше времени на их возвышенное целомудрие. Ведь, при разумном размножении, сил на него может тратиться, очень мало. Для оплодотворения, если доверится науке, довольно одного сперматозоида. Между тем как в организме ежедневно их зарождается сотни миллионов. Так что, в общем, размножение нисколько не мешает самому глубокому воздержанию, если человек его хочет.

Интересны мысли об искусственном предварительном оплодотворении всех женщин от высших мужчин, без их участия. Полученное потомство опять оплодотворяется высшим мужчиной. Теоретически уже пятое поколение даёт почти совершенство. Аналогия: племенной бык, преобразующий стадо.

Оплодотворённые и зачавшие женщины могут потом вступить в брак до следующего искусственного оплодотворения, после чего могут жить с мужьями и т.д. Результаты: единобрачие, чудесные дети, полное удовлетворение полового чувства, отсутствие ревности.

Размножению самоотверженных и бесстрастных людей надо всячески помогать, потому что они-то и улучшают род. Но сколько их гибнет в неестественных условиях жизни! Они сами должны в настоящее время это понять и поэтому, по возможности, не уклонятся от произведения потомства.

Множество людей, силой обстоятельств, принуждены к частому, кратковременному, переменному союзу. Каждый мужчина получает сегодня одну жену, завтра другую и т. д. Также каждая женщина получает разных мужей. Последствия: бесплодие, разрушение здоровья, распространение множества болезней, которые, как огонь, сжигающий города, поглощают большую часть человечества. Одна больная женщина передаст в месяц свою болезнь сотне мужчин. Эти через месяц передадут болезнь десяти тысячам женщин. Ещё через месяц будет миллион больных мужчин и т. д. Время возрастает в арифметической прогрессии, а болезнь в геометрической! Огонь далеко не так губителен! Войны и те лучше!

Бывают и в таких беспорядочных союзах, хотя и редко, дети. Но они, будучи произведены случайными родителями без взаимной склонности, наскоро, часто в неестественном возбуждении, ради удовлетворения грубой естественной потребности, не могут быть, в общем, ни здоровы, ни талантливы. Кинутые своими родителями на произвол судьбы, они становятся добычей смерти. Но если и остаются живыми, то в большинстве случаев это дети слабо одарённые, несчастные, неизвестно за что осужденные на жалкое прозябание и унижение.

Мы не будем больше говорить о разного рода распутстве, все категории которого мне не известны. Одно верно, что оно производит расслабление тела и духа, преждевременную старость и болезни, помимо ослабления или уничтожения потомства. Разные неестественные возбуждения страсти – сопровождаются мучительными реакциями, вроде пьяного похмелья, когда человек не только не годен ни к какому делу, но и явно разрушается и страдает. Особенно жаль старых людей и бессильных, которые во что бы то ни стало, хотят получить былые утехи. Они верят убийственным средствам и погибают. Омоложение возможно тогда, когда возникающая естественно сперма задерживается в человеке, а не выделяется. Но и задержание иногда кончается безумием. Целомудрие – вот лучшее средство омоложения.

Обратимся к единобрачию. Жизнь и наблюдения некоторых учёных показали, что ребёнок создаётся во всё время сожительства не одной только женщиной, но и отцом. Так что разрыв супругов до рождения ребёнка, оставив даже все другие обстоятельства, не способствует к здоровому деторождению. Рассмотрим же союз, разрываемый после рождения дитя. Такой союз как будто не ведёт к уничтожению рода. Он даже может способствовать к улучшению породы при тщательном предварительном изучении брачующихся и регламентации брака. Но являются практические неудобства. Во-первых, всякий здоровый брак должен совершаться хоть от части, по любви, по склонности, по взаимному согласию. В противном случае потомство окажется слабым. Раз это так, то разрыв для обоих может составить мучительный душевный процесс, ведущий к гибели одного или обоих. Если и не было чувства, то в течение года оно может возникнуть если не у мужчины, то у женщины. Тогда разрыв для последней окажется жестокостью. Во-вторых, возникают родительские чувства, которые мешают, не только матери, но и отцу оставить ребёнка. В-третьих, потребность супружеской жизни у обоих остаётся, и они должны заключить новый брак, если и разойдутся. Заметим, что вторая привязанность, вообще, слабее первой. Итак, оба брачуются вновь.

Как же может относиться новый муж к прижитому не им ребёнку? Как он отнесётся к прошлому сожительству матери? Получается, что-то неестественное, напряжённое, мучительное: ревность, злоба и разные другие нехорошие чувства и к ребёнку, и к матери. Также и первый муж, перейдя к другой жене, если она не девушка и имеет детей, будет ревновать к прошлому, а если девушка, то она будет ревновать к прошлому мужа, уже имевшего жён и детей.

При современном строе разводу ещё мешают экономические и общественные условия. Следовательно, муж и жена должны жить вместе, пока жизнь их совместная не сделается тягостной для одного или обоих супругов, или, когда рождаемые дети окажутся неудачными и обременительными для общества. Но в последнем случае сожители, если хотят, могут продолжать супружескую жизнь только без права произведения потомства, чего легко достигнуть маленькой операцией или ещё более лёгким способом. Развод всё-таки даётся по утверждению его обществом. Но и развод этот не только при прежнем строе не лёгок для родителей и детей, но даже и при новом строе нежелателен и принимается, как зло. Это при взаимном согласии на развод. При однобоком же получается трагедия. И тут мудрецы найдут выход.

Постоянный союз мужчины со многими женщинами (полигамия, или многожёнство) не выдерживает критики: много жён не может удовлетвориться одним мужчиной. Между женщинами возникает взаимная ревность, вражда, интриги, ложь, возмутительная обида для женщин. Что бы несколько ослабить зло, жён размещают по разным помещениям или даже от каждой жены скрывают других. Далее, благодаря постоянному возбуждению и излишеству, муж расслабляется, женщины же не получают сколько следует и потомство не только не многочисленно, как бы кажется должно быть, но даже иногда меньше, чем при одножонстве. Потомство не может быть и удовлетворительно, так как силы мужчины рассеиваются на многих женщин. А женщина не может любить расслабленного и явно ей изменявшего мужа. Это опять минус для потомства. Правда, на практике, муж привязывается к одной из своих жён и живёт с ней. Но тогда зачем, же другие? Зачем их страдания? Наконец, один, имея много жён, лишает брака других.

Многомужество, или полиандрия – другая форма сожительства. Одна жена имеет несколько мужей. Тут уже между мужьями несогласия, вражда и поединки: положение ещё менее устойчивое и способствующее развращению. Силы мужчин пропадают даром, так как их избыток. И тут, на практике, жена обыкновенно живёт с одним мужем. Зачем же тогда неестественное и рабское состояние прочих? Улучшение рода неясное, потому что сожительство не явно, не так хорошо регулируется обществом, как при одном муже и одной жене. Искусственный подбор в благоприятную сторону сомнителен. Также излишество мужчин у одной женщины лишает брака других женщин, т. е. обрекает их на девство.

Может ещё быть сожительство нескольких мужчин с несколькими женщинами. Помимо вражды и ревности, возбуждаемых таким союзом, регламентация брака, с целью улучшения потомства, становится невозможной. Ещё, конечно, она невозможней при полной свободе половых отношений.

Половая симпатия обнаруживается у детей иногда чрезвычайно рано, чуть не с шести лет. Является склонность к поцелуям, разного рода нежностям и услугам. Можно допускать услуги и нежности самого платонического характера. Поцелуи можно допускать для совсем малых и невинных детей, а браки только между вполне созревшими, окрепшими и достигшими предельного умственного развития организмами, в зависимости от темперамента, национальности и индивидуальности. Определённых правил и чисел, как в этом деле, так и во всех проявлениях жизни дать нельзя: каждый случай требует особого обсуждения и особой резолюции.

У европейцев брак для женщин допускается с 16–20 лет, а для мужчин с 18–20 лет. Но, конечно, его желательно по возможности отдалять, чтобы силы организма шли более для созревания высших душевных свойств. Над детьми нужен строгий надзор, кроме объяснения им правил общения. Могут быть, разумеется, исключения в пользу очень ранних браков, когда грозит онанизм, какой ни будь порок или вред организму, или потомству от безбрачия. Были случаи счастливого брака и материнства восьмилетних девочек. Вообще, насилия над природой необходимо избегать. Работы, развлечения, обильный приток впечатлений разного рода, глубокое физическое и умственное развитие должны отдалять брачную потребность. Но это не всегда удаётся. Однако же зависит цветение растений от их питания и других условий.

Люди брачующегося возраста обоего пола не только находятся в частом общении между собой в пределах своего общества, но и должны иметь возможность посещать многие другие общества такого, же рода, чтобы разумно выбрать супруга. Ограниченный и поспешный выбор делает брак неустойчивым.

Сначала будущих супругов притягивает зрение. Иногда стремление взаимно иногда односторонне. Но огонь зажигает огонь. В последнем случае притянутый супруг, уже преобразованный своим чувством, возбуждённый – вызывает в равнодушном такое же стремление, какое родилось в нём. Рождается взаимность. Соединяются взоры, раскрываются уста для общения. Люди преображаются, увлекая друг друга формами, движениями тела, звуками голоса, особым блеском глаз, проявлениями ума. Их не узнают окружающие. Они и не узнают и самих себя.

О взаимной склонности сейчас же уведомляется общество, которое только в крайне редких случаях не разрешает дальнейшего сближения.

Но приходится расставаться, хотя бы для обычного отдыха или обязательного труда. Назначается свидание. Расходятся с радостью, с прекрасными мнениями друг о друге. Мелькают в душе образы, звуки, мысли, движения, которые долго занимают и удовлетворяют будущих супругов. Но проходит время, образы тускнеют, рождается жажда свидания. Она растёт, делается мучительной. Но мысль о его возможности подкрепляет и заглаживает муку. В общем, человек всё ещё счастлив. Второе свидание радостнее первого. Голос кажется пением ангела. Является желание: коснутся, поцеловать, сказать приятное, выразить восторг, блаженное чувство восхищения, жертвовать собой.

Но беда, если рассчитанное свидание, почему-либо не состоялось! Союзники приходят в совершенное отчаяние. В первый момент всё кажется потерянным, льются слёзы. Будущие союзники выходят из себя, делают глупости и ошибки. Они готовы на всякие безрассудства.

Но вот ещё проходит немного времени. Вдали мелькает надежда. Понемногу они утешаются, опять возникают счастливые мечты – до нового свидания. Иные способны терпеть годы разлуки, если брак не безнадёжен.

С каждым новым свиданием сближение взрастает. Уже прежние скромные нежности не удовлетворяют. И короткие разлуки становятся невыносимы. Думают о вечном союзе, о постоянном общении.

Тогда общество обсуждает брак. Если же он не может быть разрешён, в виде крайне редкого исключения, то разрыв совершается постепенно осторожно. Если же это грозит гибелью или хоть здоровью брачующихся, то разрешается брак без права иметь потомство. Вообще взаимная склонность указывает на годность брака в отношении потомства, но не всегда. Бывают ложные признаки привлекательности.

При односторонней симпатии, не переходящей во взаимную, после нескольких свиданий, сношения должны быть прекращены, как несносные для не увлечённой половины. Супруг же неравнодушный должен продолжать свои поиски дальше, пока не встретит взаимность.

Супруги должны понимать, что они не таковы, какими кажутся друг другу при первых свиданиях. Они преобразовываются, они возбуждены: увеличивается красота глаз, форм, движений, звуков, ума, всяких душевных и физических качеств. Всё это должно ослабиться после вступления в брак.

Но истину друг о друге они могут узнать из записей обществ или из уст общества на собраниях. Их достоинства и недостатки разного рода отмечены. Пусть подумают и о потомстве: можно ли ещё его иметь. Если привязанность непреодолима, то брак заключается, но брачное сожительство может не сопровождаться рождением детей, если потомство предвидится плохое или роды грозят здоровью женщины.

До супружества одежды должны только состоять из пояса или коротких панталон, закрывающих половые органы. Это будет способствовать более правильной оценке тела и выработке не только красивого лица, но и красивой формы и кожи, и всего тела. Супруги могут прикрываться более, в особенности беременные жёны. Также людям с изъянами кожи и уродством тела будет дана особая одежда.

Случаи увлечения одним брачующимся множества людей противоположного пола очень часты. Можно сказать, даже, что они обычны и неизбежны. Тогда счастливый супруг, увлекший многих, выбирает из них по своему желанию одного. Счастливец вступает в брак, а прочие удаляются. Если он указывает на нескольких, одинаково для него милых, то само общество выбирает человека с лучшими и драгоценнейшими свойствами.

С течением веков упразднится страсть и останется только одно рождение и забота о потомстве, за то не будет и страдания от страсти.

Есть особые способы улучшения и облегчения родов и усиления плодовитости, но это требует специальной статьи и особого обсуждения. Пока говорим о том, что возможно и исполнимо сейчас.

После брака супруги изменяются, а при неумеренности, разочаровываются друг в друге и, правда – становятся некрасивы, злы. Всё возбуждение и обольщение падает и куда-то исчезает. Напротив, если соблюдается умеренность, то это падение ненадолго, все качества проявляются периодически и по-прежнему очаровывают супругов. Связь становится прочной и ещё укрепляется рождением детей и любовью к ним супругов. Выходит, что прочность брака зависит и от них самих, от их воздержания.

Ещё с детства мы чувствуем к людям того же или другого пола симпатию или антипатию. То есть одни люди тянут нас к себе, нравятся нам, другие – отталкивают. Грубый пример: антипатия европейца к негру. Сила этих чувств весьма разнообразна. Иногда мы чувствуем почти равнодушие, иногда страстное стремление или такое же отвращение. Замечаем, что симпатии и антипатии иногда бывают взаимны. Т. е. если А тянется к В, то и В тянется к А. Но, гораздо чаще, симпатии однобоки.

Приведём примеры склонностей и отвращений. Симпатии: людей разных полов, одного пола, людей одной национальности. Антипатия: между лицами разных национальностей, между молодыми и старыми, здоровыми и больными, одним полом, разными полами. Привычка иногда рождает симпатию.

Если посмотреть со стороны, беспристрастно, то окажется, что эти чувства часто как бы несправедливы, не основаны на здравом смысле, на логике, науке, а представляются скорее капризом. Вот почему иногда люди относятся сомнительно к бракам по любви и ко всякого рода симпатиям вообще. Неужели же это в самом деле каприз и больше ничего? Если так, то не надо ли бороться с ним, преодолевать его, ломать себя, окружать себя несимпатичными мужчинами и женщинами? И зачем этот каприз существует? Не надо ли насильно соединять разнородные племена и разные типы одного народа? Зачем это чувство создала природа, если оно ложь и неправда?

Вот в том то и дело, что в природе редко что существует напрасно. Чувство есть важное указание нашего естества на большее или меньшее сходство людей с нами самими, сходство физическое и духовное.

Взаимное отвращение между двумя людьми разного пола не есть признак дурных качеств того или другого (ибо тогда оба оказались бы плохи, между тем как часто оба могут быть хороши), а только признак значительного несходства их между собой. Некоторая степень этого сходства необходима при заключении брака ради произведения потомства здорового, красивого, крепкого телом и духом, с нормальными органами. Чувство указывает нам на подходящего для брака человека. Конечно, не всегда это так. Многое наш дух или наше невольное чувство предвидеть не может – иногда ошибается, но, в общем, его указание драгоценно и верно.

Как же тогда объяснить смысл и значение симпатии к тому же полу, например, мужчины к мужчине? Дело в том, что мужчины, сходные с нами, и богато одарённые, имеют родственников другого пола: сестёр, дочерей, жён и знакомых, симпатичных им, а стало быть, с такими же свойствами, как и привлекающие нас мужчины. Знакомясь с приятными нам мужчинами, мы входим в их дом и выбираем подходящих невест. Симпатичные мужчины указывают нам путь к сходным с нами женщинам, которые обладают ещё прибавочной привлекательностью специально женской. Также и женщины, знакомясь с симпатичными им женщинами, наталкиваются невольно на подходящих, в отношении благоприятного продолжения рода, женихов. Симпатия холостого к мужу часто приводит холостого к жене, которая, будучи сходна с мужем оказывается симпатичной и холостому.

Соединение симпатизирующих друг к другу мужчин способствует также их объединению, а, следовательно, силе составленного ими общества. Иногда симпатия соединяет разнородные характеры, но дополняющие друг друга и образует могущественную организацию, как бы одно целое. Такие свойства также людям выгодны.

Тянут иногда нас и высшие породы и тогда получается однобокая любовь. И много совершается таких браков с односторонней привязанностью, т. е. любит один муж, а жена ненавидит, равнодушна или любит гораздо слабее своего супруга. Или, наоборот, любит жена, а муж ненавидит её или равнодушен. В сущности, это общее правило: каждый бессознательно стремится улучшить свой род или возвысить его. Отсюда стремление каждого брачующегося сочетаться, если возможно, с самым лучшим супругом. И каждый исполняет тогда своё предназначение: улучшает свой род. За – то другой, т. е. его супруг, напротив – понижает, этот род. Поэтому один доволен и счастлив, другой же недоволен и несчастлив. С абсолютной точки зрения, а не с точки зрения того или другого рода – нежелательны такие браки. Высшее должно сочетаться с высшим, чтобы не понижалось его качество. Оба брачующихся должны быть одинаково удовлетворены. Самое высочайшее должно усиленно размножаться. Прочее – всё слабее и слабее, но, конечно, без всяких лишений: полового голода не должно быть (кроме добровольного – с высшими целями), как и всякого другого.

Притом и не справедлива однобокая привязанность, не хороша! Причина однобокой любви более всего в современном строе, допускающем богатство и власть без заслуг, а по наследству или случаю. Слабый, имеющий опору в общественном строе, покупает себе супруга, или прельщает его незаслуженной им силой. Один из супругов – мученик, вечно подвергающийся соблазну, вечно жаждущий, неудовлетворённый, возбуждающий ревность в другом супруге, вследствие стремления своего в сторону. Другой счастлив, но мучается несогласиями со своей половиной, раскаянием (заедаю, дескать, жизнь другого), положением неестественным, обидным. Счастье выходит далеко не полное.

Дети неудовлетворительны не только по несходству супругов, но и по тому, что лишь силы одного устремлены на деторождение. Мысли, чувства и тело другого отвлекаются в сторону.

Как такие несчастные однобокие браки заключаются? Иногда соблазняет богатство, сила, талант, знатность, иногда убеждают близкие, иногда, по неопытности и молодости, потребность любить принимается за любовь. Если один из будущих супругов не видит людей или видит их мало, то вот и ошибка: первый попавшийся человек иного пола уже привлекает. Других нет – он кажется самым лучшим. Нужно предоставить возможность брачующимся много видеть и чувствовать, чтобы они могли заключить устойчивый брак.

Бывает, что и совершенное бесстрастие, бескорыстие и чистота попадают впросак: не нужно мне любви, зачем страсть!? Поэтому подобные теоретические рассуждения приводят молодого неопытного или ограниченного мыслителя к неразумному браку, страданиям и ухудшению рода. Делающий неосторожный шаг не знает, что надо много видеть, знать и не полагаться на односторонние доводы чистого разума: не мешает иметь в виду и наше чувство симпатии. Не знает такой субъект к каким страшным последствиям ведёт однобокий брак: ссоры супругов, вечное взаимное недовольство, взаимная несправедливость, преступления, равнодушие к детям, больное и несчастное потомство, приходящее в отчаяние от родительских распрей. Зло это неисчислимо.

Взаимная двухсторонняя любовь порой переходит в однобокую, когда, например, один из супругов увлекается более сильной симпатией. Также, когда один из них болеет, увядает, стареет. Вот почему не могут быть разумны браки при большой разности лет супругов, или большой разницы в здоровье.

Соблазны должны быть добровольно устранены, т. е. лучше, если каждый супруг будет избегать излишней интимности с другим полом, проще – жёны должны придерживаться женского общества, а мужья – мужского. В собраниях замужние женщины занимают одну половину зала, а мужчины другую. Кто же считает себя твёрдым в браке, может не придерживаться этого. Так избегнем разводов, ссор, мук ревности и распутства, ведущего к уничтожению потомства или его ухудшению. Эту изолированность, конечно, можно приветствовать при обдуманном, разумном и свободном браке. Ошибки же исправляются разводом, причём должно прийти на помощь общество.

Но однобокие браки несмотря на их мучительность (для одного из супругов), всё-таки совершались и совершаются в бесчисленном множестве. Они также сыграли, может быть, свою роль в улучшении потомства.

В старое время, когда права собственности не поддерживались обществом, а были права сильного, права кулака, ловкости и индивидуального разума, однобокие браки были полезны. Тут один сильный пол соединялся с наружной привлекательностью другого. Таким образом, в потомстве соединялись сила с наружными качествами тела или плодовитостью. В конце концов, после многих таких браков, должен получиться род не только сильный, но и красивый. Индивидуально он совершенствовался, но это был хищник, вообще, плохой общественный тип.

Теперь влияние однобоких браков также не безукоризненно. Действительно, благодаря правам наследства, сила и могущество достаются иногда ничтожным людям, которые и соединяют своё ничтожество с красотой и плодовитостью. Какое же это улучшение рода? Но иногда наследственность проявляется и тогда потомство выходит выдающимся. Вот почему мы порой встречаем соединение наружного блеска с доблестью внутренней. Было бы лучше, если бы оценка брачующихся была глубже, мудрее и только после таковой допускался бы брак. Слабая сторона одностороннего брака: некоторого рода насилие, отсутствие взаимности и его печальные результаты.

Если допустить, что силой общества высшее (А) вступает в союз с высшим (А1), то каково же положение остальных брачующихся? Прочим приходится довольствоваться меньшим. Не могут же все мужчины взять одну лучшую женщину, или одна женщина не может выйти за многих! Итак, положим (А) соединяется с (А1), (В) уже приходится вступить в союз с (В1) а не с (А1). Также (С) не может вступить в брак несмотря на всё своё желание, ни с (А1), ни с (В1), а только с (С1). Самому слабейшему из членов общества (М) приходится довольствоваться таким же слабым супругом (М1).

Возможна ли при таких союзах любовь? Хотя бы и не была возможна, но с необходимостью приходится смириться. На самом деле и любовь, и симпатия и в таких условиях вполне возможны. Во-первых, половая симпатия уже на лицо, ведь нужно же утолить половую потребность. Во-вторых, иного разумного выхода нет. В-третьих соединяет и сближает супругов привычка.

Если мы допустим соединение (А) с (Б1) или с (М1), то мы сделаем насилие в отношении (А) который желает взять самое лучшее. Если также насильно соединим (А1) с (М), то опять поступим плохо, против желания (А1). Выходит, что каждому приходится рубить дерево по себе.

Но размножение должно быть пропорциональным высоте положения брачующихся. Этого требует выгода всех решительно членов общества. В самом деле, при этих условиях, качества людей и внешние, и внутренние будут быстро улучшаться и наши потомки, уже совсем не будут давать слабых. Все будут блистать внешними и внутренними добрыми качествами. Все браки будут совершаться при взаимной любви.

Теперь же удел страстной взаимной любви – удел немногих. Да и сама эта страсть, с течением времени, путём искусственного подбора, ослабеет и заменится разумной сознательной силой, соединяющей разные полы с высшими целями. Придёт время и может быть тогда скажут про страстную поэтическую любовь: не нужна она, как не нужны опиум и морфий. Ведь недавно сказали: не нужен спирт. А давно-ли было столько его сторонников. Да и теперь их много.

Мы решили вопрос о браке с точки зрения свойств человека, психологически, но мы не решили его наилучшим возможным способом. Есть такие способы, которые улучшают породу гораздо быстрее, даже бесконечно скорее. Но это дело будущего и требует многочисленных опытов и высшего сознания человечества.

8. ПОДБОР РОДИЧЕЙ: ЕСТЕСТВЕННЫЙ, ЖИТЕЙСКИЙ. ЕГО ВЛИЯНИЕ НА ПОТОМСТВО ▲

В современной малосознательной жизни улучшение родов идёт туго, даже скорее оно отрицательно. Мы уже не говорим про распутство и дурные формы сожительства: их гибельные последствия очевидны. Рассмотрим, как совершаются современные браки, и к каким последствиям они приводят в отношении потомства.

В недавнее время, когда браки зависели почти только от родителей брачующихся, результаты должны быть особенно плохи. Хорошо, если родители, чувствуя между своими родами симпатию, руководствовались исключительно ей. Хорошо, потому, что эта симпатия между старшими указывала уже на сходство родов и на некоторую разумность брака. Ещё лучше, если они знали симпатии брачующихся и содействовали им. Но часто гордость, самолюбие, житейские соображения, жажда богатства и связей – ими исключительно руководили.

Тогда, когда отец безнаказанно мог убить своё дитя, о склонностях жениха и невесты естественно не было речи. Благодаря этому потомство получалось слабое, брак несчастным или бесплодным, в особенности при значительной разности лет. Он влёк к обманам и нарушению супружеской верности. А значительная разность лет была частым и понятным явлением. Действительно, только в зрелом, даже преклонном возрасте человек достигал успеха, получал расположение родителей и брал у них дочь в жёны. Совершалось соединение сильных с сильными, но забывались необходимая симпатия между супругами и возраст. В результате – несовершенство детей, потому что пренебрегали указанием природы.

В настоящее время супруги знают друг друга, и как будто никто их не принуждает к браку. Напротив, чувство любви обязательно для брачующихся: без объявления его с обеих сторон брак не может состояться. Но как прежде, в старину, это покровительство общества в сторону любви не препятствовало насилиям, так и теперь оно ещё не обеспечивает брак по чувствам. Брачующиеся, по молодости своей и по другим причинам, большей частью крайне неопытны, несознательны, мало видели, мало знают и уже заражены общественными пороками: жаждой силы, богатства, знатности, славы.

Иногда один, а иногда и оба искренни, фальшивы или обманывают самих себя. Хотя немножко – то есть любви, а если и нет, то можно подразумевать простое расположение к ближнему. И это даёт право супругам, без больших укоров совести, сказать перед обществом: да, люблю.

Брачующийся нередко привлекает супруга или супругу своим могуществом. Но редко он ставит условием взаимную любовь. Довольно его личной страсти, согласия другого, лицемерия и приличия.

Да и кто устоит от соблазна обладать, хотя и без взаимности, красотой – тем, что считается самым сладчайшим в жизни! Для этого надо быть нравственным титаном. Кто с другой стороны устоит от соблазнов богатства и власти! Итак, красота, могущество и стремление к нему отчасти передаётся роду. Но есть ли это благо для потомства с высшей точки зрения?!

Самый частый и простой вид современного могущества: капитал, вещи, дома, земли. Эти блага их обладателям обычно передаются наследственно. Что бы удержать их, надо быть скупым, непреклонным, равнодушным к общему бедствию, нечувствительным к людскому горю, бессердечным. Правда, богатство можно ещё удержать и увеличить ловкостью ума, знанием жизни, расчётливостью. Но что бы работать в этом направлении всю жизнь, нужно иметь более всего жажды к стяжанию! (Накопление материальных ценностей, денег имущества).

Может быть, также у человека склонности к приобретению с любовью к ближним – при условии обладать и достаточной расчётливостью. Бывает это. Но чаще роды удерживают богатства жадностью к нему и некоторой расчётливостью. Эти-то качества и пленяют таких же расчётливых, хотя и бедных красавиц или красавцев. Порождается многочисленное потомство, приблизительно, с такими же свойствами. Где же здесь улучшение рода в высшем смысле! Что бы такие роды продолжались и распространялись, довольно кремневой твёрдости характера и узкого ума. Они вырабатываются веками во всём человечестве, в особенности в высших его слоях.

Люди, которые сами наживают богатство, должны обладать особенным трудолюбием и большой умственной силой. Но все нравственные и умственные качества таких людей чересчур эгоистично направленны и едва дают потомству высший тип. В жизни мы редко видим миллиардеров, отдающих своё имущество при жизни или после смерти на благо обществу (хотя и есть такие).

В древнее время были роды, возвысившиеся мускульной силой, храбростью, умом, талантами. Эти качества более желательны, но теперь не только подняться с помощью их почти невозможно, но даже трудно поставить их на вид, сделать им хоть несправедливую оценку.

Также в некультурное время (когда не было ещё громадных объединений и сильных государств) возвышались люди высокими нравственными качествами: любовь к людям, общественными склонностями, умением ладить с народом, справедливо судить и т. д. В незапамятные времена такие люди, собирая и соединяя вокруг себя подобных же людей, дали начало правителям и государственному устройству.

И в настоящее время правители держатся отчасти этими своими наследственными свойствами. Но чем их меньше, тем положение их неустойчивее. Правители второго разряда т. е. помощники высших правителей приобретают своё положение этими же качествами, но также и уменьем иметь убеждения, согласные со взглядами сильных мира.

Отсюда видим, что естественный житейский подбор родичей (подразумевая средний современный мировой порядок) даёт потомство не столько с хорошими, сколько с дурными общественными инстинктами.

В низших слоях общества сила имущества незначительна в сравнении с силой взаимного влечения, но и там она играет нехорошую роль в отношении улучшения потомства.

Ни в каком случае современные браки не вырабатывают любви к ближнему. Если я богат, то с такой любовью живо вылечу в трубу и не оставлю потомства, так как, при своих качествах, всё раздам невинно нуждающимся и достойным. А если потомство и будет, то, как прокормить его, не принижаясь нравственно. Оно погибнет от лишений и недостаточной жизненной подготовки. Стремление к истине мешает не только к приобретению имущества, которое в настоящее время только и может достаточно обеспечить род, но и мешает его сохранению. Но, всё, же мы повторяемся, ТЕОРЕТИЧЕСКИ, возможны богатые и совершенные люди. Они примерно 50% своих избытков добровольно отдают обществу, оставляя себе НЕОБХОДИМОЕ для жизни и плодотворной деятельности, каково, например, промышленное предприятие. Есть ли они в жизни, мы не знаем, скорее нет, а если и есть, то в зачаточном состоянии.

9. СОЗНАТЕЛЬНОЕ УЛУЧШЕНИЕ ПОТОМСТВА ПРИ НАСТОЯЩИХ УСЛОВИЯХ ▲

Вот некоторые условия для сознательного улучшения потомства при настоящих условиях.

Брак должен совершатся не только при несомненной взаимной склонности, но и по обсуждении его добрым, светлым и многоопытным разумом общества и его избранных представителей.

Каждый супруг, прежде заключения союза, должен знать качества человека наиболее желательные обществу и вырабатывать их в себе. Если же последнее не удаётся, то не оставлять потомства и при брачной жизни.

Тоже и в отношении жены: если она может развить в себе эти качества, то она не только жена, но и мать – если нет, то только жена.

Необходимые для современных людей качества таковы. Способность к производительному труду, например: земледелие, ремесло, общественная должность, наука, изобретательность и т. д. Уменье часть плодов этого труда, или избыток, отдавать в пользу невинно слабых, несчастных и лучших особей. Уменье удерживать необходимое для воспитания своего потомства.

Надо внушать те же свойства и детям, если они не ярко выражены в их природе. Сущность всего этого состоит в соединении альтруизма с умеренным семейным эгоизмом, обусловленным строем современной жизни. Надо заметить, что это одни пожелания, которые большинство выполнить сейчас не может.

Когда общество нравственно вырастет до высшего идеала, тогда конечно, и семейный эгоизм упраздняется, как излишний балласт.

10. ОТНОШЕНИЕ К ЛЮДЯМ. ПРАВДА И ЛОЖЬ ▲

Одновременно росли в душе человека – животного и, правда и ложь. Ложь больше применялась к зверям при их ловле или истреблении, правда же, пополам с ложью, к родне, роду, друзьям и чужакам. Чем ближе к нам человек по крови, тем больше он получал правды, чем дальше – тем больше лжи. Ложь к животным не выражалась словесно, а была вообще обманом. Человек прятался, подкарауливал, ставил приманки – это было просто обманом. Тот же обман применялся и к людям, но здесь ложь была и словесная.

Правда, есть согласование мыслей с делами и со словами (или слов с делами), в противном случае ложь. Лучше сказать, эта была искренность, наивность, чистосердечность, а не истина, потому что человек может заблуждаться и быть в тоже время правдивым. До истины едва ли кто дошёл, но до чистоты душевной можно дойти. Возможен правдивый злодей и добродетельный лжец. (Но разбойник, не скрывающий своих намерений, будет пойман, а добродетельный лжец не будет уважаем). Тогда разбойник должен быть молчалив, а добрый будет делать больше или меньше, чем обещает (или не то, что обещает).

Чрезмерно скрытный и хитрый человек, как и хвастун, есть лжец.

Правда была продуктом позднейшего происхождения, продуктом развития семьи и общественности. Сначала она применялась к самому себе к супругу, детям, родным, близким; потом распространилась на род, город, страну. В пределе она должна совершенно вытеснить ложь из всей вселенной.

Ложь была бы гибелью для супруга или детей, что уничтожало бы семью, а вместе с тем и род. Вот почему родилась правда. Лживые к семье не могли бы оставить потомства, и таких людей не могло бы быть. Во всяком случае, правдивые имели преимущества в отношении распространения рода. Лживые сами погашали или упраздняли свой род (хотя и не было чистой правды, а только часть её, наиболее значительная). Если муж знает, что где-нибудь притаился опасный зверь и пошлёт туда жену или детей, скрыв про это, то он их погубит. Или скажет про ядовитый плод: съешьте его, дети, он очень вкусен. Разве он не будет тогда истребителем своего рода!

Симпатия к роду распространила правдивость и по отношению к нему. Без правдивости невозможен был бы родовой союз, который давал преимущество перед теми родами, где его не было.

Так распространялась правда всё дальше и дальше: на общества и союзы всё более и более многочисленные, пока не образовались государства. Наиболее правдивое государство должно победить все другие, втянуть их в себя и образовать одно громадное государство из всего человечества.

Но до идеальной общечеловеческой правды ещё очень далеко. Даже и в семье-то лжи сколько угодно.

Между тем, какое почти бесконечное значение имеет правдивость для человечества! Если бы она была, то огромное количество канцелярских дел было бы уничтожено. Как бы сократился человеческий труд, сколько бы мук унёс, сколько бы затруднений устранил, сколько бы дал досуга! Начнём с семьи. Жена разлюбила мужа. Начинается бесконечная ложь жены и любовника по отношению к мужу, родственникам и всем людям. Наконец, муж стал подозревать истину. Опять хитрости со стороны мужа, желание уловить, взаимные хитрости и обманы, пока не разразится трагедия. Не лучше ли с самого начала прямота и скорый суд!

Вы едете по железной дороге. Должны стоять в очереди, брать билет. Было бы доверие, была бы правда, всякий вносил бы без контролёра деньги за проезд только и всего. В крайности, кондуктор мог бы громко спросить на публику: кто не заплатил? Правда помешала бы скрыться не платящему. Не надо было бы никаких векселей (ценных бумаг), банков, расписок, обязательств, караулов и т. д.

При правдивости множество старых форм жизни было бы уничтожено и заменено новыми более совершенными. Зачем бы нужны были паспорта, разные удостоверения. Зачем и деньги, если мне верят, что я работаю по мере сил и потребляю по мере необходимости и возможности, не обременяя человечество. С правдивым делают условие словесное или письменное, если не полагаться на память – и живут согласно с ним (т. е. с условием).

Величайшая задача воспитания и искусственного подбора, это полное устранение лжи из обихода. Кто лжёт, тот не годится для состава самого примитивного общества. С таким человеком вечная мука. Что, если бы всякое общество приняло меры к устранению из своей среды лжецов, или к искоренению лжи, путём наставления и законов! Уличённый лжец исключается из общества на некоторое время, во второй раз на большее, пока не будет исторгнут совсем или не исправится.

В сущности, все мы немного лжецы, не уверены в необходимости правды и поэтому относимся снисходительно к нарушителям её. Действительно при настоящем строе, недостатках и лжи окружающих людей ни одного человека нельзя строго судить за ложь: он борется таким же оружием, как и другие. Хотя все, в конце концов, проигрывают, как например, от взаимного милитаризма.

Но один правдивый невозможен. Недолго просуществует. Лжецы одолеют любителя правды, истребят и его и род его. Лживость людей также оправдывает современное законодательство, его творцов и исполнителей. Оно и не преследует строго ложь. Что, дескать, делать, если люди таковы! Современные законы не ограждают правдивого и лишают его многих преимуществ, лжеца. Что бы правда пустила корни, надо, прежде всего, создать законы, которые бы не карали правдивого, а напротив, обеспечивали его свободу, жизнь и давали преимущество.

Мы видим в жизни на каждом шагу ложь: семейную, тактическую, официальную, политическую и она даёт лжецу преимущество перед правдивыми.

От самой дикой, резкой, грубой даже беспощадной правды меньше зла, чем от лживости! Конечно, иногда нужно умолчать, скрыть, но не солгать. Одним словом, быть тактичным, умным, добрым. Но кто и не удержится, проболтается, не причинит большого зла.

Слово и действие есть отражение души и космоса и должны быть правдивы. Солгать можно не только словом, но и глазами, мимикой, походкой, делами, каждым мускулом. Всё это ложь и должна судиться, как таковая. Ещё разные виды лжи: ругань, хвастовство, бахвальство, излишнее смирение, гордость. Любая ругань есть ложь. Вы говорите: ты обезумел! Разве это правда? Вы кричите на человека: змея, скотина! Разве это не ложь? Иные, что бы их похвалили за смирение, лгут на себя, указывая на недостатки, которых у них нет или увеличивая их чрезмерно. Разумеется, мы менее ошибаемся, если будем о себе говорить несколько хуже, чем думаем, так как человек склонен преувеличивать свои достоинства и не замечать этого. Такая причина смирения почтенна, но надо, же знать меру. Лучше немного преувеличивать свои качества, чем намеренно умалять их до неузнаваемости.

Гордость есть ложь обратного свойства. Тут человек видит в себе много больше, чем на самом деле есть, и забывает, что у других не менее того же, даже более. Иногда гордость, как и смирение, бывает выражением характера, неправильной самооценки, а не лжи и тогда это уже другого рода недостаток. Таково же иногда бывает и хвастовство.

Ещё виды неправды – сплетня и клевета. Эти недостатки состоят в том, что человек рассказывает про своих ближних изменённые к худу их поступки. Иногда рассказ сплетника бывает чистой фантазией, иногда передаются непроверенные слухи. В последнем случае передающий всю вину складывает на источник, что даёт ему основание злоречить и не считать себя в этом виновным.

Верх нахальства, когда человек не только врёт, но и вину этого вранья сваливает на других. Например, говорит один ваш знакомый: так-то вас изругал. Таким образом, он ссорит меня напрасно с человеком и оскорбляет одновременно. Иногда не указывает и на источник и таким образом не может быть уличён. Иной раз передаётся и правда, но правда злая, которая ссорит людей. Хотя это не относится ко лжи, но бывает порой хуже её и тоже называется сплетней.

Дела приятных и полезных нам людей мы склонны переоценивать и обратно. Это тоже ложь, хотя часто малосознательная. И лесть, и недоброжелательство сопряжены с неправдой. Льстивый преувеличивает достоинства и дела людей, с которыми говорит, чтобы получить от них какие-либо выгоды. За глаза об этих делах он говорит иначе, но иногда – также льстиво, если боится передачи этих речей. Иногда лесть бескорыстна и есть выражение характера, доброжелательства – и всё же она неправда. Вежливость ещё меньше заслуживает признания, так как относится не ко всем людям, а к кругу равных или высших.

Неправду возбуждают: гнев, пристрастие, непостоянство, симпатия, любовь и все страсти. Коварная похвала также содержит ложь и недоброжелательство. Тогда человек под видом похвалы говорит про человека то, что приносит последнему вред.

11. СТЯЖАНИЕ И РАСТАЧИТЕЛЬНОСТЬ ▲

Страсть к собственности, к стяжанию, корысть, накопление богатств относится к самой ранней поре человечества, чуть ли не к животному его состоянию. И собака, наевшись, зарывает остатки пищи в снег или землю, вообще прячет пищу от возможных похитителей. Множество животных делают зимние запасы продуктов в норах, как хомяки.

Сначала у человека эта страсть была очень слабой, в особенности в богатом тропическом климате, где и море, и земля не уставали непрерывно кормить своих сынов. Там не было надобности в большем стяжании, как в странах умеренных или холодных, с суровой и длинной зимой. Страсть эта спасала в чёрные дни от голода роды и была причиной их сохранения. Она была нужна. Она относилась не только к провизии, но и к предметам обихода: утвари, охотничьим принадлежностям, собакам, жилищам, одеждам, которые были нужны в настоящем или будущем, но и могли быть выменяны на провизию во всякое время. Но большие запасы были бесполезны, сгнивали, расхищались и требовали чересчур много забот для своего сохранения и удержания. Следовательно, стяжание имело пределы.

Когда стали добываться не портящиеся вещи, как золото, серебро, редкие красивые камни, или сохраняющиеся вещества, как медь, свинец, кожи, меха, раковины, то явилась возможность и разумность большого накопления. Страсть приняла вид сребролюбия. Свойство — это более распространено между богатыми, чем между бедными. Нищий никогда не откажет дать голодному корку из своей сумы, крестьянин также почти всегда подаст голодному хлеба. Богатый редко поделится своим достоянием с неимущим (иначе он не был бы богат). Только религия заставляет их бросать крохи нуждающимся.

Была обратная сторона этой удовлетворённой страсти: вероятность быть ограбленным, в борьбе изувеченным или убитым. Это обстоятельство понижало сребролюбие и любостяжание.

При развитии общественности утвердилось право собственности, её защита, передача богатств детям или родственникам, что было очень полезно для размножения рода. Страсть стяжания ещё от этого выросла. В нашем капиталистическом строе она имеет наибольшую величину. Эта страсть поражает массу пороков.

Если она удовлетворяется, то получаются следующие горести. Слабость физическая, так как капитал или запасы освобождают от физического труда. Потомки богатого рода ничего почти не выигрывают от мускульной силы. Поэтому она атрофируется. Далее – недостатки органов чувств, так, как и они не играют существенной роли в жизни и размножении таких родов. Затем – бессердечие или отсутствие высших альтруистических чувств, ибо кем они овладевают, тот всё раздаёт, лишает род поддержки и он, отвыкнув от производительного труда, скоро иссякает. Высшие умственные силы, мысли о человечестве, о своей бесконечной будущности слабеют, атрофируются, так как противоречат приобретению и сохранению. Напротив – растут низшие стороны ума и страстей: скаредность, скупость, узкие мысли о приобретении и скоплении, половое чувство, семейные эгоизмы, патриотизм и стремление поддерживать капиталистический строй. Скаредность иногда обрушивается на самого стяжателя, который, под влиянием её, мало заботился о своём здоровье, питании, гигиене и погибает.

Если же страсть стяжания не удовлетворяется, то легко делает человека вором, обманщиком, грабителем и убийцей.

Реже бывает обратное, т. е. расточение имущества – больше с теми богачами, которые не сами приобретают, а получают богатство от родителей или родственников. Происходит это так. Брак часто изменяет свойства рода, или ослабляет их. Наследник сразу приобретает права, свободу проявления страстей, которые его и губят. Чрезмерное питание без деятельности, распутства разного рода, изнеженность – расстраивают желудок, ослабляют мозг и служат причиной гибели тела или разорения. Поэтому основные черты длинного ряда поколений капиталиста: некоторая сдержанность страстей, скупость или любовь к приобретению и сохранению, узкая расчётливость, плодовитость. Без этих качеств роды должны вымирать и не могут быть постоянны.

Права собственности, поддерживаемые теперь всеми государствами, всеми законами, мало способствуют усовершенствованию человечества – в обширном смысле слова. Хотя капиталист может выбрать лучшую женщину, наиболее для него привлекательную, т. е. отчасти с истинными, отчасти с ложными признаками высоких качеств; но, во-первых, эта женщина близка ему по своим нравственным качествам и поэтому род должен продолжаться в том же узком духе стяжания, мелкой расчётливости, узости ума и отсутствия альтруистических чувств, во-вторых, эта женщина часто подкупается могуществом супруга, и не имеет искренних чувств симпатии к мужу. Эта однобокая страсть, скорее похотливое желание, прихоть одного, не приносит хорошего плода и в детях. Одна уже продажность чувства не передаёт роду истинных достоинств.

Исключительный отбор низких чувств также может губить роды, как исключительный альтруизм. Возможна золотая середина: смесь эгоизма с альтруизмом. Значит это, что человек заботится о себе и о своём потомстве, но не забывает и общественных дел. Часть своих прибытков он отдаёт обществу или на его пользу, в особенности после смерти. Такие роды могли быть устойчивее. Всё же и такие богачи были полезны для общества.

Человек со страстью к стяжанию к высшей общественной жизни малопригоден. Но эта страсть может перейти к ревнивому хранению общественного добра и тогда может оказаться полезной.

12. БЕСКОРЫСТИЕ ▲

Обратное качество есть бескорыстие. Это редкий цветок человеческой души. Он вырабатывается на общественной ниве, в более зрелом возрасте и поддерживается только обществом. Он плод разума и только отчасти наследственности. Да и как бескорыстие может приобретаться наследственно, если обладание этим свойством ведёт к гибели? Человек идеально бескорыстный не только не запасает, не копит, но и отдаёт всё, что имеет. Если он не умирает от холода и голода, то лишь благодаря тому, что находит поддержку в окружающем обществе, которое в некоторой стадии своего развития, понимает драгоценность таких свойств для правителя. Общество не только дорожит им, но обеспечивает его самого и его потомство, которое и не угасает благодаря этому. Такие достоинства рождаются и могут существовать только в культурных обществах, где уже завелись высшие качества у людей (благодарность, признательность). Потом, надо иметь в виду, что в чистом состоянии это достоинство не встречается в жизни. Оно значительно разбавляется всякого рода эгоизмами. Вероятно, и Будда имел хоть немного эгоизма, в особенности в молодую пору жизни. Вообще у очень молодых людей бескорыстие довольно обычно, вероятно потому, что нужда удовлетворяется родителями, и такое временное бескорыстие не губит.

Встречаются в жизни все степени бескорыстия, но чаще с большей примесью себялюбия.

Однако есть предел и величине бескорыстия, за которым оно уже нарушает разумность и становится злом, как и всякая другая добродетель, вышедшая из пределов разума. Если, например, бескорыстный отказывается, есть, что бы другой мог лакомиться или обжираться, то он разрушает своё здоровье, которое гораздо драгоценнее для людей, чем жизнь других людей, не возвышающихся нравственно, в особенности грубых эгоистов, готовых слопать что угодно.

Итак, истинный руководитель человека, всегда и везде – не инстинкт, не наклонность, не добродетель, а высший разум.

Также, если двое погибают в силу, каких-либо неблагоприятных условий, то уж лучше пусть погибнет менее нужный для человечества. Это должен сознавать и сам погибающий и хранить себя, если это требуют выгоды человечества. Но тут может быть ошибка: каждый, предполагая, что он лучше, будет хранить себя. Поэтому решение спасти себя в ущерб другому можно не по личной оценке, а по заранее известной оценке общества. Вообще такой вопрос может быть решён только идеальным судьёй. Если нет его – оба должны гибнуть, раз другой не хочет собой жертвовать добровольно.

Идеальные буддисты готовы предоставить свои органы заживо на съедение червям. Плохое бескорыстие, плохой идеализм!

13. ЗАВИСТЬ ▲

Зависть как будто есть стремление к уравнению прав и имуществ. В современном строе она может повести или к насилиям над ближними, или к возбуждённому труду: физическому, умственному и душевному. В последнем случае эта страсть носит название соревнования. Иногда зависть ведёт ко лжи, к клевете, к ложному коммунизму, к обманчивой добродетели, к разбою. У меня, например, нет дома, а у тебя есть (выстроенный твоими руками). Я отнимаю у тебя твой дом, поджигаю его, лгу на тебя или стараюсь как-нибудь унизить. Но бывает, что завистливый усиленно трудится и сам приобретает такой же дом. Всякие преимущества у окружающих людей возбуждает у других людей, не имеющих их, чувство зависти: желание каким-нибудь образом или получить эти преимущества или уничтожить их у других. Завистливый радуется, когда эти преимущества у людей падают, отнимаются или уничтожаются. Он заранее этого желает и мечтает о том, если не явно, то скрытно даже бессознательно. Редко кто совершенно свободен от этого чувства. Оно есть стремление к уравнению во всём себя с другими: повышением себя, или понижением других. Цель в том, чтобы кто-нибудь не взял над нами перевес и не уничтожил нас, или не обратил в рабство. Можно уничтожать мускульной силой, умом, красотой, имуществом. Не всякий, конечно, станет убивать или порабощать, но и едва ли найдётся сильный, который не воспользовался бы своей силой хоть отчасти и не производил бы хоть какое-либо давление на ближних. Теперь это давление совершается силой капитализма, а прежде довольно грубым способом: убийством, насилием, порабощением, грабежом и т. д.

Красивая, сильная и плодовитая жена давала перевес роду и поэтому также возбуждала зависть, помимо других причин.

Но в тоже время преимущества других заставляет меня личными усилиями, соревнованием, приобретать те же блага. Многим слабым это не удаётся, и толкает их ко злу, клевете и преступлениям, т. е. к преступному способу сравнения личностей.

Итак, зависть есть уравнивающая душевная сила, иногда приносящая обществу добро, иногда зло. Ты, например, добрый и пользуешься любовью людей. Я из соревнования стараюсь тоже быть добрым или из завести клевещу на тебя, т. е. стараюсь в глазах людей сравнить тебя с собой. Первое есть добро, второе – зло. Зависть причиняет людям, во всяком случае, неисчислимое количество мучений. Бедно одетый страдает при взгляде на наряженных. Роскошь в еде возбуждает обиду у бедных и голодных. Вот почему богатые скрывают свои преимущества в домах, едят отдельно и роскошь их не видна. Уже поэтому одному она есть зло. Особенно страшны муки половой ревности! Но как, же быть!

Если каким-нибудь средством уничтожить эту страсть, то не будет соревнования, общественное неравенство ещё усилится и увеличит людское зло. Если оставить её, то она будет причинять муки, побуждать к насилиям и неравенства всё-таки не упразднить.

В будущем совершенном обществе, путём искусственного подбора, будут ослаблять эту страсть – с одной стороны, а с другой – не будут давать ей повода проявляться. В самом деле, тогда собственность уравняется или устранится, каждый будет получать необходимое для жизни и плодотворной общественной деятельности. Выходит, что зависть, как будто, не будет иметь места.

Но это не так. Сила, красота, здоровье, ум, нравственные качества не могут быть всегда равны у разных людей и поэтому зависть останется. Кроме того, высшие нравственные качества, при высшем строе общества, дают человеку, властью этого общества, могущество физическое и моральное, право исполнять и осуществлять, распоряжаться трудом людей и другими общественными богатствами. И тут зависть – зло, будучи страданием. Но если она улучшает то, что может быть улучшено, то это не худо.

Всё же зависть сопряжена с дурным недоброжелательным чувством к людям: я не только завидую твоей красоте, уму, молодости, власти, но и желаю их понизить или уничтожить. Это уже ведёт к гибели мира! Поэтому она безусловное зло. Стремиться же к высокому, к истине, к улучшению своих нравственных и физических свойств можно из любви к добру, ближним, наконец, из чисто эгоистических выводов высшего разума. Не ревность только двигатель!

Деятельность человечества должна быть направлена к ослаблению зависти: искусственным подбором, развитием воли, ума, ослаблением поводов зависти, т. е. восстановлением справедливости.

Как в совершенном обществе уничтожится неравенство правовое и материальное, так может быть ослаблено неравенство свойств души и тела. Но отнюдь не понижением или уничтожением высших свойств отменных людей! Лучше будет, если это неравенство восстановится возвышением, или улучшением качеств низших. Можно этим утешать несовершенные отпрыски человечества. Надо объяснить им и доказать, что, если не сейчас, то при последующих воплощениях, их духи (атомы) войдут в тела, совершенные и не будут унижены неравенством телесным или умственным.

Искусственный подбор, давая преимущество в размножении совершенным, тем самым погасит с течением веков род менее совершенных. Неравенство тогда ослабится и не будет так обидно. Но совсем устранить его невозможно. Общество есть сложный организм, подобный отдельному животному или человеку. У него части или органы не могут быть все одинаковы. Они могут иметь только нечто общее, как клеточки тела. Так и члены общества не могут быть совершенно равны, иначе это будет не общество, а толпа, стадо, куча червей.

Можно вообразить себе человека будущего с полным отсутствием инстинкта зависти. Стремиться же к совершенству его будет побуждать уже не зависть, а чувство разума, логики, истинного эгоизма.

Существуют ли люди без зависти? Едва ли. Во всяком случае, это чувство, как и все другие, встречается в людях в самой разнообразной силе.

Оно изменяется с возрастом, с развитием, с изменением обстановки, усиливается или ослабляется обстоятельствами. Этим можно пользоваться, чтобы ослабить особенно вредные степени зависти. Особый род телесного и душевного воспитания, также глубоко умственного развития и обогащения познанием природы и человеческой души – может преобразить дурные стороны человека.

Есть множество видов зависти: от самых позорных до полезных. Когда человек некрасивый, слабый или мало одарённый убивает из зависти богато одарённого, то это, кажется, есть высшая степень зависти. Когда же человек стремится улучшить свою душу, свой быт, силу, дарования, под влиянием окружающих его лучших людей, которые возбуждают в нём деятельность, то этот род зависти есть соревнование и достоин уважения.

Но и тут может быть загвоздка. Иной под влиянием соревнования, только мучается, чахнет, или убивает себя бесплодными потугами достигнуть недоступной ему высоты. И соревнование должно быть в меру. Непосильное бремя не должно брать. Потом, соревнование, как род подражания, не вполне разумно и поэтому может повести к подражанию дурному. Лучший и вернейший побудитель к добру есть разум.

Разнообразная сила страстей и, в частности, зависти даёт надежду на ослабление или изгнание их из обихода человеческой души путём искусственного подбора в будущем. Интересен человек без зависти и даже соревнования. Он не убивает исподтишка, как завистливый, который силён только злобой, коварством, жестокостью, бессовестностью, жадностью и беспощадностью. Он и не лопнет с натуги, как лягушка, желающая, во что бы то ни стало сравняться с волом. Его руководитель – разум, вооружённый глубоким познанием вселенной и человека. У него ясные представления о совершенном общественном строе, который поведёт людей к добру и к блаженству.

14. ЭГОИЗМ ВООБЩЕ, ИЛИ СЕБЯЛЮБИЕ ▲

Мы не имеем в виду тут истинный эгоизм, но общепринятый.

Крайняя степень человеческого эгоизма выражается так: (как бы я не был плох) мне – всё, другим – ничего. Средняя сила этого чувства такова: мне больше всего, мне лучшая пища, лучшая одежда, жилище, земля, жена, а другим похуже.

Средняя зависть удовлетворяется равенством или требует каждому по его примитивным потребностям, хотя и не по достоинствам. Это отчасти стремление к справедливости, хотя стремление мало разумное и не сознательное. Эгоизм же не удовлетворяется равенством, он хочет, напротив, возбуждать в других зависть. Он ещё не сознательнее и неразумнее зависти. Эгоизм побуждает к преступлению в высшей степени.

Не есть ли, однако, эгоизм справедливое требование высшей натуры, высшего удовлетворения? Сильному нужно больше пищи, умному больше власти, красивому лучшую жену, работящему лучший дом, орудие, утварь. Право на некоторую степень эгоизма, на разумную его степень, клонящуюся к выгодам человечества, человек должен иметь. Так – человек с лучшими достоинствами выбирается на общественные должности, поднимается всё выше и выше и может даже сделаться руководителем всего населения земли. Он же заключает брак по взаимному соглашению с одной из достойнейших женщин. Он пользуется лучшими и наиболее совершенными орудиями, общежитиями, менее обременён физическим трудом, может иметь, возможно, многочисленное потомство. И всё это ведёт к выгодам человечества!

Но ему нет никакой надобности в гастрономических наслаждениях, в роскоши одежд и обстановки, в золоте и серебре, в распутстве, в пьянстве, во всём том, чего обыкновенно достигает, чем часто пользуется сильный в современном обществе. Своих разумных преимуществ он желает, как полезного для людей, которые и дают ему их без всякого с его стороны требования. Это уже будет не эгоизм, а разумность, воля народа, направленная им же и для его же выгоды и усовершенствования.

Эгоист низшего сорта всем завидует и никогда не удовлетворяется – даже тогда, когда у него есть весь мир. Это – честолюбец, но малосознательный, непонимающий, что он сам себя ведёт к гибели. Эгоизм низшего сорта мы видим, когда ничтожный по достоинствам человек стремится завладеть (всеми правдами и неправдами) высоким положением, властью, богатством и достоинствами, которых у него совсем нет, но которые приписывают ему, льстецы его окружающие и столь же недостойные люди. Если даже человек хоть немного ниже своего общественного положения, то он уже имеет частицу эгоизма, в противном случае он уступил бы своё место достойному.

Правда человеку свойственно заблуждаться, переоценивая свои качества совершенно невольно, искренно и наивно. Но в том, то и сила общественных выборов, общественного суда, чтобы беспристрастно оценить человека и поставить его на место, сообразное его свойствам. И общественная оценка может быть только приблизительно верной, в зависимости от качеств народа и главное, социального устройства.

Эгоизм имеет много сторон и оттенков. Имущественный эгоизм называется стяжанием, корыстолюбием. Стремление к почёту, власти – честолюбием, к славе – славолюбием. Эгоизм желудка или вкуса называется сластолюбием, половой – женолюбием, любовь к деньгам, драгоценным металлам – сребролюбием. Есть ещё любовь к роскоши, к красивым вещам, чудачествам. Склонность, к какой ни будь идее, доходящая до страсти и побеждающая другие стремления, называется манией. Мания побеждает даже животные страсти. Охота есть исключительная страсть, к каким ни будь вещам, животным, действиям и т. д. Роль мании в общежитии огромна. Возьмём хоть желудочное сластолюбие. В современном строе эта склонность удовлетворяется деньгами и поэтому поглощается сребролюбием и выражается им. Однако это не всегда верно: и бедный может быть сластолюбцем. Наоборот сребролюбец может быть постником. Но и в более совершенном строе, где осталась ещё делёжка лакомых продуктов (продукты распределяет выборный), дело должно дойти до ругани, ссор, потасовки, увечий и убийств. Если же делёжки уже нет, то будут прибегать к интригам, лжи, насилию, чтобы удовлетворить эту страсть. Такое же вредное разложение и борьбу должны вызвать и другие роды эгоизмов и страстей в совершенном и во всяком строе … Куда спрятаться, куда уйти от негодного засорения человеческой души?

Эгоистические стремления можно уничтожить погашением родов с нежелательными свойствами, через ограничение права производить потомство.

Не нужен эгоизм, нужен разум, логика и понимание роли страстей, чтобы одолевать их.

15. ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬСТВО И СОСТРАДАНИЕ ▲

Противоположное свойство души есть доброжелательство. Доброжелательный радуется, видя возвышение окружающих. Его не смущает их сила, возможность быть ими униженным, попранным, обойдённым. Существует ли такой инстинкт в чистом виде – не знаю. Часто доброжелательность наша в жизни относится только к таким людям, от которых мы ждём каких-либо выгод. Она переходит в зависть и недоброжелательство при ожидании от них зла.

Во всяком случае, есть люди более или менее доброжелательные, хотя и не в совершенном виде. Таким не грозит мука зависти при окружающем благополучии, успехах и совершенствовании их ближних. И то не плохо, и то нужно поощрять путём подбора. Но дурно то, что этот инстинкт не возбуждает, как зависть, соревнование и стремление подняться сравнятся с другими. Хотя возможно и соединение доброжелательства с соревнованием.

Доброжелательство переходит в страдание, при несчастиях или падении окружающих и называется тогда состраданием. Это уже сила, как будто благодетельная, потому что заставляет нас заботится о падающих и страдающих. Однако она, будучи мало сознательна, стихийна, помимо изнурительных колебаний чувства, может вести к ложным поступкам. Так, поощрение усиленного размножения несовершенных, из чувства сострадания, гибельно. Мы тут выказываем сострадание к одним, но не думаем о том, что потомство несовершенных будет несчастно и будет проклинать свою жизнь и нас, допустивших его появление.

Мне кажется и этот инстинкт, заставляющий нас, то радоваться, то страдать, может быть подбором ослаблен или уничтожен, так как развитие воображения и разума будет и без того толкать нас заботится об обществе, как о самом себе. Такова этика высшего развития. Пока же её нет или она слаба, инстинкты доброжелательства и сострадания суть наклонности полезные, заменяющие выводы этики.

Может быть, вы заметили, что люди наиболее завистливые бывают в тоже время и наиболее сострадательны, наиболее активны при несчастиях с ближними. Конечно, встречаются все комбинации душевных свойств, но это чаще. Напротив, менее страдающие от зависти, менее страдают и от падения ближних. Значит люди вообще, стремятся к взаимному уравнению более или менее сильно.

И пассивность, и горячка чувств должны регулироваться рассудком. Если же этих инстинктов нет, то тем более простора для влияния разума.

Людям, отдалённым от нас, несоприкасающихся с нашей жизнью мы менее завидуем и менее доброжелательствуем. Это понятно, так как нам ошибочно кажется, что это неравенство отдалённых людей не может нам повредить. Напротив, нарушение равновесия в близких тем более возмущает нас, чем они ближе и влиятельнее по отношению к нам. Чувство сострадания как будто противоречит узкому эгоизму.

И действительно, на низших степенях развития человечества сострадание слабо. Дикарь жесток к больным, ослабевшим, детям, жёнам, старым. Сострадание и доброжелательство суть едва зарождающиеся продукты постепенного развития мозга. В самом деле, не говоря уже про выводы высшей этики, взаимная поддержка людей сохраняет их род и даёт преимущество в борьбе с более равнодушными и поэтому менее многочисленными членами другого рода.

Когда население было самое редкое, то разные семьи почти не встречались, и поэтому преобладал эгоизм семейный. При более густом населении появился эгоизм родовой, далее – сельский, городской, окружной и государственный. Теперь ждём развития общечеловеческого эгоизма, за которым последует эгоизм космический. Это и есть истинный эгоизм.

16. САМООТРЕЧЕНИЕ ВООБЩЕ ▲

Самоотречение вообще выражается словами (независимо от достоинства великодушного): всё другим, мне ничего. Это явление редкое и как будто хорошее, но и оно иногда есть печальное заблуждение. Твоя жизнь нужна не для исполнения твоего желания. Общество само вернее оценивает тебя и даёт поддержку, которую ты заслуживаешь. Твоя жизнь может быть драгоценна, а ты её уничтожаешь! Ты сам себя можешь ценить неправильно, и страдать тебе ни в каком случае не нужно. Если ты плох, не оставляй потомства, но пользуйся всем, чем другие пользуются – даже женой. Если же ты хорош, то тем более не надо мучится. Твои, хотя бы и добровольные страдания возбуждают печальные чувства во множестве людей и поэтому причиняют зло.

Делать себе зло всё же не так дурно, как другим людям. Действительно, самоуничтожение не возбуждает мести и нового зла, как уничтожение ближних. Напротив, оно возбуждает раскаяние в близких и посторонних людях.

Наклонность к самоотвержению, регулируемая разумом, вообще есть инстинкт хороший, и есть также порождение самых высоких обществ. Такой человек особенно способен к великому.

Если он жертвует собой ради важного дела, то это уже не зло, а добро. Можно ещё причинять себе страдания с целью изучения души, усовершенствования себя в нравственном и умственном отношении, ради обуздания страстей. Это тоже высоко, если достигаются добрые плоды.

Пожертвование собой ради драгоценных опытов, ради науки, спасения ближних – нет ничего выше. Но такие, то люди и должны беречь себя и оставлять бесчисленное потомство, в чём и общество крайне заинтересованно. Самоотверженный и сам это должен понимать. Такие роды сами себя погашают, потому что не регулируют свой драгоценный инстинкт разумом. Вот почему это качество так редко встречается. Оно было бы обычным, если бы самоотверженный не забывал, что род его также драгоценен, как и он. Общество, прежде всего, должно это сознавать и способствовать поддержанию полезного рода.

Самоотречение также может иметь много оттенков.

Но всё, же самоотречение, опыты страданий суть признаки несовершенства. Если разум чист и совершенен, то он не нуждается в поучении страданиями, он и так побуждает зрелое существо к истинному эгоизму. Представьте себе, все мучаются своими ошибками и своим несовершенством. Всё это хорошо, как переходная ступень. Но в пределе такое общество нежелательно, как полное мук. Счастье, радость, довольство и комфорт – вот наш идеал.

17. СПРАВЕДЛИВОСТЬ ▲

Справедливость занимает середину между эгоизмом и самоотречением и есть большей частью плод разума, частью же прирождённый инстинкт. Как часто разум толкает нас на хорошее, инстинкты же и наклонности преодолевают его слабую силу и посрамляют чистую мысль. Мы тогда не только побеждаемся страстями, терпим мучения от этой грубой победы и её последствий, но и искренно огорчаемся, кляня свою натуру. Ясно, что инстинкты ещё играют громадную роль в выборе (в ходе) наших поступков и во всей человеческой жизни.

Справедливость каждым человеком понимается по-своему. Поэтому и справедливые ещё не обеспечены от зла.

Некоторые люди под справедливостью подразумевают равенство всех людей в правах и обязанностях. Но ведь люди так разнообразны по своим физическим, умственным и нравственным свойствам, что, ни права, ни обязанности их не могут быть одинаковы. Например, один способен к усиленному физическому труду и его организм требует большого количества углеродистой пищи. Не может же он сравниться порцией и составом кушанья с маленьким слабосильным человеком – мозгляком. Так же пара не может быть сравнена и по обязанностям в работе.

Другие поняли это и требуют иной справедливости: распределения продуктов и обязанностей по индивидуальности людей. Но и это дело не лёгкое и должно вызвать много противоречий. При этом добросовестные будут много работать и умеренно потреблять, а бессовестные – лениться и много требовать. Произойдёт недовольство и распря. Как узнать истинную работоспособность и истинные потребности!

Иные под справедливостью подразумевают удовлетворение их грубого эгоизма. Другие же только слегка склоняются в пользу своего личного эгоизма. Есть и справедливость, склонная к жертвам к самоотречению. Немногие считают справедливым за зло платить добром. Другие, напротив, думают, что всякое злодеяние должно быть возмещено вдесятеро. Индифферентные (безразличные) согласны на прощение. Менее пассивные – справедливостью считают равное возмездие: око за око, жизнь за жизнь.

Наиболее симпатичные и чистые люди справедливостью называют удовлетворение всех и слабых, и сильных и несовершенных по мере возможности – и также требование труда от всех по мере их сил. Но и это можно подвергнуть весьма основательной критике. Действительно, не будут ли размножаться слабые, нахальные и плодовитые люди в ущерб сильным и трудолюбивым. Не выйдет ли регресса!

Как далеки все эти справедливые от взаимного соглашения и понимания!

Как же, однако, понимать справедливость в лучшем смысле этого слова? СПРАВЕДЛИВОСТЬ ЕСТЬ ТО, ЗА ЧТО ЕЁ ПРИЗНАЮТ ЛУЧШИЕ ВЫБОРНЫЕ ЛЮДИ, СТОЯЩИЕ НА САМОМ ВЕРХУ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА, ПРИ СОВЕРШЕННОМ СТРОЕ ОБЩЕСТВА. Нам средним людям не решить согласно разных вопросов. Мы можем дать только начало решению общественных задач, закончить же их суждено нашим избранным и то приблизительно.

18. ЗЛОБА, ГНЕВ, МСТИТЕЛЬНОСТЬ, СКЛОННОСТЬ К ПОКОЯНИЮ ▲

Злоба есть тяжёлое состояние души, которое сопровождается стремлением делать окружающему зло. Воображение наполняется картинами разрушения, мускулы напрягаются, глаза наливаются кровью, голос возвышается и приобретает особый оттенок и силу. Это состояние разрешается и удовлетворяется действием разрушения живого или мёртвого. Человек убивает, калечит, бьёт, ругает, клевещет.

Гневное возбуждение ограничивается иногда мыслями, иногда разрушением только неодушевлённых предметов, иной раз сильными телодвижениями, неправдой и руганью, а иногда идёт дальше – вплоть до уничтожения многих жизней. Страх наказания или мести иногда кладёт границы гневу.

Есть люди вообще злобные, готовые каждую минуту огорчать близких. Бывает это и результатом характера, и от неудовлетворения жизнью, от болезни.

Большей же частью злоба возбуждается временно и называется тогда гневом. Чаще всего он возбуждается вследствие обиды сильных, которую приходится скрывать, и тогда гнев напрягается и обрушивается на невинных. Высшая степень его называется яростью. Легко и часто гневающийся человек называется гневливым. Но редко кто может избежать вспышек гнева!

Гнев проявляется от множества причин: большей частью неудовлетворённостью, обидой, оскорблением, несправедливостью, вообще нарушением каких-либо выгод, прав, обычаев или инстинктов человека.

Если неприятность исходит от неодушевлённых предметов, то у детей и слабоумных гнев обрушивается на эти вещи. Даже у нормальных людей, в этом случае, проявляется чувство гнева в виде комической ругани и выражения досады. Серьёзнее обрушивается гнев на людей, животных и даже насекомых.

Чем слабее вспышка гнева, тем больше остаётся места разуму. И обратно: сильный гнев совершенно помрачает рассудок и проявления такого гнева особенно безумны. Это – разрушение во что бы то ни стало – почти полное погасание деятельности ума. Слабая неудовлетворённость и гнев мысленный погашается внутри человека без наружного проявления – даже служит источником возбуждения и деятельности мозга, направленной к устранению одушевлённых или неодушевлённых препятствий, причиняющих гнев.

Скрытные характеры сначала работают мозгом и только понемногу, обдуманно, по мере возможности, проявляют свой гнев и злобу. Это уже область мстительности. Иные из них свою месть стараются сделать безопасной для себя. Этот инстинкт особенно гадок и вреден, так как часто неуловим. Зло откуда-то исходит очевидное и обильное, источник же его неизвестен.

Гневливые злобу проявляют тут же, мгновенно. Проявляют её руганью, неправдой, буйством и сейчас же успокаиваются. Даже некоторое время спустя каются, просят прощения, стараются загладить сделанное зло добром, порой излишком добра. Такие гневливые, склонные к покаянию, более терпимы в обществе. Это нередко очень добрые люди с наследственным недостатком, с которым они не могут справиться. Однако проявления их гнева иногда непоправимы. Вот ужасная стороны этого инстинкта.

Великодушием после гнева нередко пользуются более слабые и хитрые люди. Они возбуждают гнев, чтобы потом попользоваться раскаянием или ласками. Иногда это делают совершенно бессознательно и бескорыстно. Особый инстинкт толкает к такой невольной хитрости – иногда женщину, а иногда мужчину в их половой жизни.

Гнев есть наследие наших предков, когда он был гораздо полезнее, чем теперь и выражал только напряжение умственных и физических сил для борьбы, для победы над противником или соперником. Борьба эта была более физическая, а поэтому гнев и возбуждал более всего мускулы разрушения. Гневливость более свойственна людям сильным и досталась по наследству от предков – деспотов, царей, князей и разных правителей. Там проявления ярости должны были укреплять власть и уважение к владыке. Впрочем, может быть мы, и ошибаемся, так как гневливых очень много. Гневливость могла быть полезна и в семье и поэтому вырабатываться подбором всюду.

Прежде не только проходила безнаказанно неправда, ругань и бой, но и убийство. Теперь с такими первобытными наклонностями нельзя жить, не рискуя погибнуть. Поэтому гнев, путём естественного подбора, стал ослабляться, перегорать внутри человека. Усилилось влияние разума. Гнев стал принимать форму скрытой и безопасной мести, потом – суда, даже стал заменяться терпением, добродушием, великодушием. Всё же большинство средних людей не свободно от проявления гнева, которое мучительно и опасно не только для предметов гнева, но и для самого гневающегося. Иные плоды гнева непоправимы, иные сопровождаются неправдой и если потом не заглаживаются, то на – веки составляют зло, которое, как и добро, вечно и не умирает во вселенной.

Не лучше ли вместо гнева, помрачающего ум, рассудить обиду разумом, или ещё лучше предоставить суд людям сторонним, у которых разум ещё не затемнён страстью!

Искусственный подбор с одной стороны должен быть направлен к ослаблению или полному уничтожению чувства гнева, с другой стороны – само устройство общества должно устранять поводы к проявлению гнева. Изучение души, понимание этой страсти, практическое воспитание также могут ослабить дурную силу этого инстинкта.

В оны (далёкие) времена он способствовал сохранению субъекта в борьбе за существование, так как вырабатывал способность бороться и усиливаться именно тогда, когда нужно – в момент опасности. Страх получить отпор, страх взаимного истребления также сдерживал соперников от бесплодной борьбы, которая могла кончиться плохо для обоих. С точки зрения преобладания, во что бы то ни стало одного рода над другим, гнев был полезен. Но он не способствовал общему размножению людей и потому был и тогда общественным злом. Гнев сопровождается взаимным и бесплодным уничтожением общественных сил. Кроме того, вырабатывается деспотическая личность.

Гневливость нередко сопровождается дарами природы обратного характера. И поэтому оценку человека по одной страсти нельзя сделать.

Когда чувство гнева не может быть наружно выказано сейчас же, то оно проявляется, как мы говорили, через некоторое время, при первой возможности, хотя уже ослабленное временем. И падает всё же иногда не на причину гнева, а на лиц неповинных, даже на животных и предметы неодушевлённые. Поэтому, гневаясь, мы причиняем зло не только человеку, но и зависящим от него людям.

Удовлетворение гнева приятно и успокаивает человека. Только потом, видя иногда непоправимые следы его, он мучается и раскаивается.

Вероятно, найдутся средства не только обуздывать гнев, но и ослаблять это внутреннее мучительное чувство доводами рассудка, внушением или какими-нибудь другими средствами. Удерживает же нас от гнева страх наказания или ответственности за его проявление перед сильными лицами. Не они ли нас часто основательно или неосновательно вводят в гнев! Однако мы не пикнем. Значит, есть обуза и на все страсти, только обуза эта не имеет симпатичного характера и не желательна. И хорошим надо быть добровольно.

Нужно желать другого обуздания (высшего типа) исходящего из высших идей. Однако, пока нет обуздания страстей симпатического характера, приходится не брезговать и устрашением. Но нужна в этом направлении умеренность и сознание несовершенства этого воздействия.

Мстительность есть тоже мучительное чувство, которое не удовлетворяется и не погаснет до тех пор, пока не воздаст злом за зло. Удовлетворение мстительности, конечно приятно. Только плоды её по большей части тяжелы.

Есть мстительность личная, семейная, родовая и т. д. Начало она получила с личного эгоизма, поэтому усилилась до семейного, родового и т. д. Это род первобытного явного или тайного суда.

Проявление гнева кратковременно. Если немного потерпеть, не дать ему проявиться наружно, сосчитать тысячу, то он погаснет или заменяется здравым обсуждением инцидента. Мстительность же более постоянное чувство. Его длительность может продолжиться годами, столетиями, переходя из рода в род. Кровная месть есть один из видов мстительности. Это вид субъективной и конечно, ошибочной справедливости. Внушён ли он окружающей средой, рассказами, убеждениями, есть ли следствие ограниченного разума, за зло сделаю такое же зло. Тогда пропадёт охота у злодея делать дурное или врождённый инстинкт – трудно решить. Скорее и то и другое. Обыкновенно мстительные стараются отплатить за зло как можно сильнее. Чем сильнее, тем, по их мнению, лучше. Другие же за уничтожение одной жизни убивают только одного, третьи мстят ещё легче, четвёртые совсем не мстят, ограничиваясь злобными мыслями. Наконец есть люди легко прощающие, не думающие о мести, размышляющие и даже приходящие к выводу как будто странному: отплатить за зло добром. Такие называются кроткими или великодушными.

Чем опаснее, злее мстительность, тем вреднее такие люди в обществе и тем необходимее истреблять этот инстинкт путём погашения таких родов.

Надо так же устранять поводы к мстительности. Правый, быстрый и доступный суд хоть отчасти ослабит это чувство.

Но удовлетворится ли мстительный судом будущего, который будет иметь ввиду не наказание, а исправление преступного элемента, ограждение от него общества и устранение его размножения. Не покажется ли ему суд разума неудовлетворительным? Его противник, т. е. подсудимый, убивший его сына и благоденствующий во всём, кроме ограничения места жительства каким-нибудь островом и свободы размножения – не покажется ли он ему торжествующим и не заставит ли его проявить свой дикий инстинкт?

И не сдержанный гнев и длительное чувство мстительности, проявляемое неразумно, приносили и приносят нескончаемые злые плоды обществу: вплоть до гибели целых народов. Вы не тактично упрекнули человека. Обидчивый и гневливый отвечает вам руганью или злой выдумкой. Вы его оскорбляете действием. Он вас увечит. Вы его в драке убиваете. Вот результат наших страстей. Неосторожное, незначительное слово может повести к непоправимому бедствию. Кто не считает даже своим долгом малейшее оскорбление смывать кровью? Нам мало ещё жестокого принципа: око за око, зуб за зуб!

Ссора и недоразумения между правителями несовершенных обществ, какие-либо слухи, сплетни – сплошь и рядом вызывают войны, разрушения государств и величайшие бедствия для народов.

И ссоры между маленькими людьми могут кончаться грандиозными последствиями. Исторические примеры на лицо. Склонность человека ссорится из пустяков прямо трагична. Попытки общежития, производительных и потребительных кооперативов иногда не удаются, благодаря отчасти этим человеческим недостаткам. Взаимное самоистребление человечества значительно бы усилилось, если бы не устранение недоразумений изолированной современной жизнью людей. Ведь каждый имеет крайне ограниченный круг знакомства и притом скрывается большую часть жизни в своей семейной норе. И в семьях мы не уживаемся. Сколько разводов, грызни, деспотизма и там! Хорошо, что их никто не видит, а то свалка сделалась бы всеобщей. Какая обособленность интересов! Какая не сообщительность в публичных местах! Молчание в таких случаях обязательно! Как холодно, почти враждебно мы смотрим на всех, кроме наших знакомых. И это считается хорошим тоном! Кто знает, не будь его, ещё бы был повод к неустройству.

Всё же мы служим в одних учреждениях, собираемся на площади, в собраниях, театры, школы и кое-как живём, не вцепляясь друг другу в волосы. Но как всё, же чужды мы друг другу при этом. Ещё истинной общественной жизни нет, нет организации, нет уменья, составлять одно целое. Этому надо и можно учиться. Будет ли успех? Для отборных людей он, вероятно, возможен; но надо и условия, здания и места подходящие – мало одной подготовки и отбора. Нужны социалистические опыты: многократные, разнообразные, постепенно расширяющиеся опыты, обставленные надлежащим образом и руководимые особенными инструкторами…

Нельзя сказать, чтобы мстительность не сыграла в своё время благодарной роли. Она была первобытным судом. Всякий боялся убивать, чтобы не быть убитым родственниками убитого. Всякий боялся делать зло, чтобы не получить рано или поздно возмездие сторицей (Вознаграждение, возмещение, превышающее ущерб, убытки во много раз (буквально: в сто раз, в стократном размере). Мстительность, самосуд, образовались тогда, когда ещё не было судебных учреждений, или они были малодоступны.

19. СОВЕСТЬ ▲

Зарождался в первобытном человеке страх ответственности, бессознательное чувство совести. Ведь и она получила начало самое естественное – развивалась из страха мести, суда и наказания. Кто имел совесть, т. е. боялся делать зло, тот лучше сохранял свой род. Так остались люди с совестью, а бессовестных стало меньше. Они могли сохранить свой род, какими-либо другими качествами, например, плодовитостью, силой, и т. д.

Когда преступление явно, то результат его – страх личного или общественного суда. Когда же преступление тайно, неоткрыто, никому неизвестно, то хотя мучит тот же страх, но он уже другого рода и носит название совести. Человек часто не сознаёт источников совести, её угрызений и приписывает её таинственным свойствам души, между тем как источники эти далеко не таинственны и представляют, просто, несознаваемый атавистический-(несущий черты прошлого) страх возмездия за дурное. Склонные к раскаянию имели преимущество. Не склонные к нему могли быть убитыми, а склонные, т. е. совестливые заглаживали свои преступления перед родственниками или перед обиженными и обезоруживали их таким образом. Они и их род находились в большей безопасности, чем бессовестные и нераскаянные.

Совесть не только побуждает к раскаянию, но и предупреждает преступление. Человек с воображением, прежде чем сделать, что ни будь дурное, представляет себе яркую картину его последствий. Она устрашает его и не позволяет сделать дурное. Это тоже совесть и даже высшая её ступень.

Сначала родилась личная месть, потом, по мере увеличения населения, месть семьи, рода и племени. Затем, это искоренялось судом. К сожалению, нет ещё суда для государств и даже для мелких обществ. Деревня, избившая конокрада или подвергнувшая насильника самосуду, по большей части остаётся безнаказанной. Имели только зачатки его и попытки.

Но прежние инстинкты мести не могли сразу исчезнуть. Они и теперь дают о себе знать, и только в наиболее культурных странах стали аномалией, анахронизмом. И даже раньше они уже столкнулись с высшими формами мести, т. е. судом незаинтересованных лиц. Кроме того, естественный подбор одновременно вырабатывал противоположные свойства души: кротость, прощение, добродушие.

Итак, способность к раскаянию в дурном деле была также результатом естественного подбора и была также полезна родам, так как отклоняла от них губительные результаты мести или общественного суда.

Мстительность, вероятно, можно ослаблять не только страхом наказания или исключения из общества, но и воспитанием, примером, опытом, чтением – где бы выяснялось в художественных и ярких образах, трагические последствия мести для людей, народов, человечества и самого мстителя – в настоящей и будущей их жизни. В детские годы в человеке можно многое создать в душе и подавить дурное врождённое. Силы истинного воспитания мы ещё не знаем. Может быть, только один искусственный подбор очистит человечество, а может быть сыграет большую роль и воспитание, и условия. Вернее, и то и другое имеет значение, только сила того и другого неизвестна.

20. КРОТОСТЬ И ВЕЛИКОДУШИЕ ▲

Для погашения губительных последствий гнева вырабатывались также кротость и великодушие – позднейшие цветы души. Кротость погашала злобу в самом зачатке. Как буду гневаться я на человека, который на мои злые слова кротко молчит, или даже успокаивает меня же! Через несколько минут злоба проходит, страсти утихают, ум проясняется, и я же извиняюсь и делаю высокую оценку кроткого. Ещё больше шансов для укрощения часто несправедливой и ошибочной злобы – великодушие. Человек, напрасно обижаемый, старается при первом удобном случае оказать какую-либо услугу или помощь обидчику. Таким образом, последний убеждается в своей ошибке, видя доброжелательность мнимого врага.

Первобытной душе может быть, было и не понятно великодушие, как непонятно оно и сейчас множеству наших современников. Они объясняют его чувством робости, слабости, ограниченности, даже глупости, что и бывает очень часто, но не всегда же. Великодушие даёт им повод к дальнейшему злу. Первобытный человек или современный, с его недостатками, как и животное, будет пользоваться великодушием до полного разорения и даже уничтожения великодушного. Проявится принцип личного эгоизма в самой грубой форме. Ярче всего это проявляется у животных. Крысы могут заесть неподвижного и несопротивляющегося человека. Насекомые, бактерии уничтожают людей, не обращая внимания на их чувства, птицы выклюют глаза у животного или раненого, если он не выкажет ни малейшего движения. Разве только страх и опыт могут удержать хищника от истребления чересчур кротких существ. Также почти к ним отнесутся многие люди и субъекты, склонные к преступлению, или стоящие на очень низкой степени нравственного и умственного развития.

Отсюда видно, что не всегда великодушие есть хорошее оружие, не всех людей и существ оно трогает и побеждает. Человек в своей современной обстановке не может отрешиться от внутренних эгоизмов разного рода, от борьбы и насилий. Всё зависит от того, с кем имеем мы дело. Нами управлять должны не великодушие, не эгоизм и не другие инстинкты и страсти, а разум. Великодушие может быть также губительно, как и мстительность – смотря по обстоятельствам. Червей, грызущих руку, не остановишь кротостью. Но иного человека ею поразишь, остановишь и образумишь. Однако не всех людей. И племена, и народы подвержены эгоизму и великодушию. И для них надо разные приёмы, сообразные их состоянию и развитию. Разве мы не знаем из истории, как целые народы находились в рабстве, благодаря недостаточному с их стороны сопротивлению или благодаря их кротости и добродушию. Всё что можно покорить использовать современный человек склонен к обезличению и покорению. Домашние животные использованы жестоко благодаря их простоте. Тоже может случиться и с низшими классами людей, и с низшими расами, если они не окажут разумного сопротивления и, если сильные индивиды, в свою очередь, не опомнятся.

К.Э.Циолковский.